«НА ПУТЯХ ВАВИЛОНСКИХ». Избранные стихи и поэмы. Изд-во "Точка опоры", серия "Библиотека Дикого поля", 250 стр., ISBN 966-8852-02-8.
Книга Льва Беринского вышла летом 2009 года в Донецке, где в конце пятидесятых – начале шестидесятых он начинал свою литературную деятельность. Издание состоит, собственно, из двух частей: в первой – стихи и поэмы, написанные по-русски и на протяжении многих десятилетий, вплоть до названного издания, нигде, за малым исключением, не публиковавшиеся; во второй части представлено поэтическое творчество Беринского на идиш, на языке оригинала выходившее отдельными книгами, но впервые здесь собранное в переводах на русский (в основном – самого автора).
“Беринский являет собой надежду, обещание, может быть – луч возрождения поэзии идиш…”
Шарль Добжинский
“Лев Беринский не сводит счетов со временем – он не признает стандартов
и норм общепринятого времяисчисления, которое человек скалькулировал
ради своих потребностей. Космос лежит у него на ладони, и он играет им,
как ребёнок игрушкой… Лев Беринский – звезда современной поэзии идиш,
и он доставит нам еще много нахэс – истинного наслаждения и радости”.
Иссахар Фатер
“Новый тон, дающий новую музыкальность: новая поэтика в литературе
идиш послевоенных пятидесяти лет. Но и до Катастрофы такой стих, такую
лексику, такое содержание и форму можно было найти у считанных поэтов
по обе стороны океана, и сосчитать их можно было на пальцах одной руки,
да ещё и остались бы”.
Шломо Ворзогер
Из стихотворений, написанных на русском языке
Вознесённые
– Подари мне соловья или красных роз букет.
– Не проси, любовь моя, нет цветов и птицы нет.
– Поднеси, прокапав, горсть голубой воды морской.
– Ну откуда б тут взялось море с каплей голубой?
– Или камень. Что-нибудь, что имело б грань и цвет.
– Ах, любовь моя, забудь, нет границ и тени нет.
– Что-нибудь. Хоть часть себя. Руку или прядь огня.
– Всё – твоё, да нет меня, нет тебя, любовь моя…
Сидящая на проводах
– Сколько лет тебе, крылатая?
– Триста тридцать, тридцать три,
три с приманкою треклятою, что склевали кукари.
– Долго ль ждать тебя, любимая?
– Шесть десятых тысяч вольт
с краю веточки рябиновой над холмом, где вой да гвалт.
– Кем явлюсь тебе, далёкая?
– Перейдя природу вброд –
нежным Он, мужской морокою. Я тебе – наоборот.
Сидящий в кресле
Он спит, подняв лицо в окно.
Там тихо, за окном, цветно:
гора, и слева мол
за причалами.
Сон по щекам его течёт,
дрожа, как рябь… Но что за чёрт,
куда вдруг делось море
с песчаными…
Потом приснился лес ему.
Я это знаю потому,
что вдруг не стало леса
нагорного.
Я в комнате его, в углу.
А с неба синего во мглу
уходит солнце – в чрево сна
чёрного.
Пустые веки, как стакан…
Кусая крылья, к нам баклан
влетел, вошёл в башку ему,
гнусному.
Сейчас, сейчас-сейчас я приснюсь ему.
Из стихотворений, написанных на идиш
(в авторских переводах)
Грёза
Утром все увидали: небывалое белое облако
встало на самом краю, закрывая собой горизонт
от голубенького леска до сверкающей солнечной ТЭЦ.
И никто не бежит, не идёт и не едет оттуда.
Лишь позднее, когда аэробус, летя стороной,
зацепился и врезался в склон белоснежный, с поддоном, –
кто-то, кажется, понял, что это и вправду гора
или, лучше сказать, воплощённый мой сон полуночный.
И теперь
они ищут меня – то ль спросить с меня, то ли просить
пробурить им в горе ну хоть парочку узких туннелей…
Но я – прячусь от них: я совсем уже занят другим,
я грежу о море лазурном
у подножья горы моей – с город величиной.
Ботанические штудии
Вот он – дуб, сей библейский алон, серпентинное дерево,
вырастающее на пути, когда разом замкнётся
ваших странствий всемирный маршрут – будь он, мир ваш, лоскут
земли, заключённой опорами радуги, или орбита
космическая; вот он – ствол, рождённый стоять
зеленея 1000 лет, потому и служивший
надежным топографическим знаком: о нём
грезили в дюнах верблюды, в небе – посланцы
дальних планет, в море – лазурным
ставший Кристофер Колон; вот он – Quercus Gigantum, который
– что же хотел я сказать? – да, тот самый, который
никогда не срубайте – лучше себе обрубите
обе руки.
Кенарь
Серов на открытке, Шагал и Миро.
И с розою ваза, поникшей мертво.
Квадратная клетка – квартира и дом,
И хлебная корка в луче золотом.
И гвоздь. И чернильница. Взад и вперёд
Он ходит, он с ходу чернила клюёт,
По клетке вышагивает, обмакнув
то чёрный, то синий, то красный свой клюв,
и рифмой чарует, исчадием роз:
чивир-чивилир-чивирам-чивирос.
________________________________________________________
Читатели, заинтересованные в приобретении книги, могут обратиться по электронному адресу: editor@dikoepole.org
