Считается, что причина столь меланхолического отношения к жизни коренится в обстоятельствах рождении и детства поэта Василия Жуковского, который был незаконнорожденным ребенком. Он родился 29 января (9 февраля) 1783 года, а родителям его были пленная турчанка Сальха и немолодой помещик Афанасий Бунин, у которого та служила. Согласно семейным преданиями, она была подарена Бунину одним из его крепостных, участвовавшем в русско-турецкой войне, по другим данным – была взята в плен майором Муфелем и отдана им же на воспитание тому же Бунину. При крещении получила имя Елизаветы Турчаниновой, служила нянькой при младших детях Бунина, а затем – экономкой в семье. [powerpress]
Мальчик по желанию отца был усыновлен его другом, жившем у Буниных на хлебах, обедневшим помещиком Андреем Жуковским. А вскоре, после смерти сразу нескольких законных детей Бунина, в том числе и единственного сына, его жена взяла на воспитание в семью маленького Василия. Более того, было сделано все, чтобы он еще в детстве получил дворянский титул: для этого в возрасте шести лет Жуковский был зачислен на воинскую службу и был произведен в прапорщики. Это и дало ему право получить дворянство, после чего в ноябре этого же года он был уволен со службы якобы «по прошению своему».
Очевидно, недостатка в возможностях для развития у Василия Жуковского не было: он рос в семье, получил образование, на равных общался с представителями высшего света, много читал. С 1797 по 1800 годы юноша провел в Благородном университетском пансионе в Москве, где стал первым председателем «Собрания воспитанников», который, в частности, выпускал собственный альманаха «Утренняя Заря». Однако по воспоминаниям современников, юного Жуковского угнетали обстоятельства собственного происхождения, ведь его мать, как ни была любима в семье, все же должна была прислуживать.
Кроме того, с отцом он практически не общался, и, по сути, не знал его, а воспитанием мальчика занимались в основном женщины – мачеха, бабушка, старшие сестры. Настроения молодого Жуковского оказались близки развивавшемуся в тот период сентиментализму, которому присуще меланхолическое мировосприятие с его сетованиями на несправедливость окружающего мира и призывами жалеть всех обездоленных и страдающих. Например, в 1807 году в стихотворении Послание к Филалету он написал:
Считаю ль радости минувшего – как мало!
Нет! счастье к бытию меня не приучало;
Мой юношеский цвет без запаха отцвёл!..
Тем не менее, студенческая обстановка и юношеский энтузиазм в развернувшейся в тот период так называемой борьбе сентиментализма и классицизма проявили и другие качества Жуковского – прежде всего, это добродушие, иронию, способность откровенно и ясно выражать свою позицию. К примеру, в 1814 году им была написана довольно-таки смелая эпиграмма «Что такое закон?», актуальная, кстати, и сегодня:
Закон – на улице натянутый канат,
Чтоб останавливать прохожих средь дороги,
Иль их сворачивать назад, или им путать ноги.
Но что ж? Напрасный труд! Никто назад нейдёт!
Никто и подождать не хочет!
Кто ростом мал – тот вниз проскочит,
А кто велик – перешагнёт!
Еще в пансионе Жуковский занялся переводами, прежде всего, немецкой романтической поэзией – и этим видом творчества поэт обогатил русскую литературу, поскольку познакомил читателей с самыми разными образцами мировой литературы. Белинский же, например, утверждал, что Шиллер «благодаря переводам Жуковского стал наш поэт, а немецкая поэзия нам родная». Кроме того, Жуковский впервые познакомил читателей и с русскими летописями, адаптировав их в форме так называемых «переложений».
Важным этапом в жизни Жуковского был период сотрудничества с «Вестником Европы», где с 1808 по 1809 он работал редактором. В эти годы он особенно внимательно следил за литературной критикой, а впоследствии и сам стал известным и влиятельным критиком. Своеобразным итогом творческой деятельности Жуковского периода с 1808 по 1814 годы стало издание «Стихотворения Василия Жуковского», включившего 80 произведений поэта.
В 1814 году императрица Мария Федоровна, впечатленная поэтическим посланием Жуковского к императору Александру, пожелала видеть поэта воспитателем царских наследников. К этому времени Василий Жуковский окончательно понял, что его ничего не держит в родном селе Мишенское, поскольку ему не суждена счастливая семейная жизнь. Дело в том, что он был влюблен в свою ученицу – племянницу Марию Протасову, и хотя чувства их были взаимны, мать девушки категорически отказывалась отдавать дочь за необеспеченного Жуковского, мотивируя отказ близкими родственными связями. Эти обстоятельства также повлияли на меланхолические нотки в творчестве поэта – как, к примеру, в стихотворении 1806 года «Песня»:
Когда я был любим, в восторгах, в наслажденье,
Как сон пленительный, вся жизнь моя текла.
Но я тобой забыт, – где счастья привиденье?
Ах! счастием моим любовь твоя была!Когда я был любим, тобою вдохновенный,
Я пел, моя душа хвалой твоей жила.
Но я тобой забыт, погиб мой дар мгновенный:
Ах! Гением моим любовь твоя была!Когда я был любим, дары благодеянья
В обитель нищеты рука моя несла.
Но я тобой забыт, нет в сердце состраданья!
Ах! благостью моей любовь твоя была!
В 1815 году Жуковский познакомился с лицеистом Александром Пушкиным, и с этих пор между поэтами не только зародилась крепкая дружба, но каждый из них оказывал влияние на творчество другого. Достаточно сказать, что первую свою балладу Пушкин написал под явным влиянием Жуковского, а позднее уже Жуковский сочинил ряд баллад, следуя творческому соревнованию с Пушкиным.
В 1816 году, когда Жуковский уже служил в качестве наставника императорских наследников, ему был назначен пожизненный пенсион. В 1818 году он был принят в члены Российской Академии. В период с 1819 по 1824 годы поэтом был создан ряд так называемых программных стихотворений, и в некоторых из них, кстати, появились образы, позднее заимствованные Пушкиным. Судите сами:
Я Музу юную, бывало,
Встречал в подлунной стороне,
И Вдохновение летало
С небес, незваное, ко мне;
На все земное наводило
Животворящий луч оно –
И для меня в то время было
Жизнь и Поэзия – одно.Но дарователь песнопений
Меня давно не посещал;
Бывалых нет в душе видений,
И голос арфы замолчал.
Его желанного возврата
Дождаться ль мне когда опять?
Или навек моя утрата
И вечно арфе не звучать?Но все, что от времен прекрасных,
Когда он мне доступен был,
Все, что от милых темных, ясных
Минувших дней я сохранил –
Цветы мечты уединенной
И жизни лучшие цветы, –
Кладу на твой алтарь священный,
О Гений чистой красоты!
Это стихотворение Жуковского написано 1824 году – за год до рождения пушкинского шедевра «Я помню чудное мгновенье». В этот же период Жуковский написал и стихотворение «Невыразимое», где изложил собственное понимание как творчества вообще, так и поэзии в частности:
Что наш язык земной пред дивною природой?
С какой небрежною и легкого свободой
Она рассыпала повсюду красоту
И разновидное с единством согласила!
Но где, какая кисть ее изобразила?
Едва-едва одну ее черту
С усилием поймать удастся вдохновенью…
Но льзя ли в мертвое живое передать?
Кто мог создание в словах пересоздать?
Невыразимое подвластно ль выраженью?..
Святые таинства, лишь сердце знает вас.
Не часто ли в величественный час
Вечернего земли преображенья,
Когда душа смятенная полна
Пророчеством великого виденья
И в беспредельное унесена, –
Спирается в груди болезненное чувство,
Хотим прекрасное в полете удержать,
Ненареченному хотим названье дать –
И обессиленно безмолвствует искусство?
…Горе́ душа летит,
Все необъятное в единый вздох теснится,
И лишь молчание понятно говорит.
В годы службы Жуковского при дворе (а она длилась вплоть до 1941 года) поэт все больше становился сторонником монархии, и одной из составляющих этого мировоззрения была религиозность, которая с годами все более у Жуковского усиливалась. Это вызывало критику и недовольство со стороны так называемых прогрессивных представителей как литературной, так и светской общественности – мол, в творчестве поэт отказался от некоей борьбы.
Однако его собственная общественная и гражданская деятельность свидетельствовала об обратном: он не только воспитывал наследников престола в духе «просвещенной монархии», но сам подавал пример духовного просвещения. Так, несмотря на то, что Жуковский не одобрял действия декабристов, он всячески пытался помогать ссыльным, а также принимал участие в судьбе Лермонтова, Пушкина, Кольцова, участвовал в выкупе из крепостных Шевченко. Кроме того, постоянно сталкиваясь с произволом властей, неоднократно протестовал против этого в письмах к Николаю I и шефу III отделения Бенкендорфу.
В 1841 году в Германии Жуковский женился на Елизавете Рейтерн, дочери своего друга-художника. Ей он посвятил такие строки:
О, молю тебя, создатель,
Дай вблизи ее небесной,
Пред небесным взором
И гореть и умереть мне,
Как горит в немом блаженстве,
Тихо, ясно угасая,
Огнь смиренныя лампады
Пред небесною Мадонной.
Так и случилось – семья Жуковского прожила за границей вплоть до его смерти. Болезнь жены, рождение и воспитание детей – Александры и Павла, затем собственная болезнь не позволили ему вернуться на родину. Однако этот период был очень плодотворным: поэт много переводил, причем не только западную поэзию, но и, к примеру, отрывок «Наль и Дамаянти» из индийского эпоса «Махабхарата». Но главным трудом этого времени, без сомнения, стал перевод «Одиссеи» Гомера. Кроме этого, Жуковский писал критические и публицистические статьи, занимался с собственными детьми, для которых создал азбуку и писал стихи – к примеру, наполненное удивительной чистотой и верой стихотворение 1851 года «Жаворонок»:
На солнце тёмный лес зардел,
В долине пар белеет тонкий,
И песню раннюю запел
В лазури жаворонок звонкий.Он голосисто с вышины
Поёт, на солнышке сверкая:
Весна пришла к нам молодая,
Я здесь пою приход весны.Здесь так легко мне, так радушно,
Так беспредельно, так воздушно;
Весь божий мир здесь вижу я.
И славит бога песнь моя!
Произведения Василия Андреевича Жуковского по-прежнему публиковались в российских изданиях, в частности, в созданном Пушкиным «Современнике». 12 апреля 1952 года поэт скончался и был похоронен в Баден-Бадене. В августе того же года его прах был перевезен в Россию и предан земле в Петербурге рядом с могилой Карамзина.
Жизнь и творчество Василия Жуковского могут служить прекрасным примером тому, что невзирая ни на обстоятельства, ни на мнения окружающих, можно мужественно следовать собственному предназначению. А в заключение хочется напомнить одну из поэтических миниатюр Жуковского, исполненных чистоты и духовной мудрости:
«Воспоминание»
О милых спутниках, которые наш свет
Своим сопутствием для нас животворили,
Не говори с тоской: их НЕТ,
Но с благодарностию: БЫЛИ.