Jun 202020
 

 Борис Клетинич «Мое частное бессмертие» – М.: ArsisBooks, 2019. 456 с.

Настоятельно рекомендую всем читателям роман «Мое частное бессмертие». Его автор — киносценарист, эстрадный певец и водитель автобуса – проживает ныне в Канаде.

На создание романа у него ушло целых 20 лет, зато получился настоящий шедевр. Я буквально проглотил эту книгу в день-два и не мог оторваться, пока не получил ответа на все загадки.

Действие начинается в середине 1930-х в Оргееве, который в ту пору (напомню) входил в состав королевской Румынии и был по этническому составу преимущественно еврейским.

Героине исполнилось 16. Она отличница, первая красавица среди сверстниц и полна предвкушений взрослого счастья. Ее отец зарабатывает продажей мёда, но всё свободное время посвящает литературному сочинительству, и однажды ему ответил на письмо сам Лев Толстой. Его тёща, бабушка героини, понятия не имеет, кто такой Лев Толстой, но уверенна, что письмо – поддельное.

Молодая тетка героини решается на авантюрный шаг — ночью по замерзшему Днестру переходит границу между Румынией и СССР, чтобы стать советскими гражданами и «быть, как все». У этого скромного провинциального события будут глобальные последствия сорок лет спустя — когда в рамках противостояния СССР и Запада судьба главного героя станет зависеть от исхода решающей шахматной партии между Анатолием Карповым и Виктором Корчным.

Параллельно линии 1930-х идет линия 1970-х — это, собственно, и есть линия главного героя. Он — внук той самой девушки из Оргеева, живёт в Кишинёве с мамой и бабушкой. Но эта бабушка — другая, по матери. А где первая?

Об этом узнаешь постепенно — так же, как очень дозированно постигаешь и другие тайны. Например, почему дед главного героя — преуспевающий советский поэт, и по совместительству офицер КГБ — настоятельно попросил свою единственную дочь выйти замуж за молодого человека без роду и племени (отца главного героя)? И в чем таком страшном обвинили деда его коллеги, что он предпочел поплавать в городском пруду в долине Роз и не выплыть? И как это все связано с 1930-ми годами?

Вообще, надо сказать, драматургия в романе выстроена ювелирно: автор рассыпает по тексту интриги и не спешит тут же удовлетворить читательское любопытство, доводя его до градуса нетерпения, так что отвлечься от книги решительно невозможно.

Что удивляет в «Моем частном бессмертии»? Современные русскоязычные авторы, обращаясь к эпохе 1930-х и помещая действия, к примеру, в Москву, совершенно не видят того, что описывают — город, улицы, переулки, атмосфера тех лет в ни совершенно отсутствует. Немножко интерьеров и много идеологически окрашенного отношения автора к эпохе. А ведь казалось бы, по Москве 1930-х можно столько материалов накопать — текстовых и видео — бери и пользуйся (что невозможно в случае провинциального районного центра, несколько раз менявшего «гражданство»).

В «Моем частном бессмертии» атмосфера времени и места передана так, словно Борис Клетинич сам помнит, где чей дом стоял, сам участвовал в забавах молодёжи, сам играл в карты с местным бомондом и т.д. В этом отношении описание 1930-х удались автору даже ярче, нежели описание Кишинёва 1970-х и Москвы 1980-х, где он мог полагаться уже на личный опыт.

Как такое возможно?

Конечно, сказывается почва и судьба — биографии бабушек-дедушек, родителей, дядь и тёть. Плюс больший поэтический талант и хорошая драматургическая школа ВГИКа.

Но не только это.

Видимо теперешнее время имеет гораздо больше сходства с неопределенными и предгрозовыми 1920-30-ми, чем с весьма устойчивым началом 1980-х и всеми 1970-ми.

И вот эта неопределенность нашего времени каким-то таинственным образом была уловлена автором и, видимо, воздействовала на него — отдавал ли он себе отчет в этом или нет. Потому что время написания имеет значение для пишущего не меньшее и даже большее, чем время, которое он описывает.

Словом, роман «Моё частное бессмертие» стал для меня настоящим открытием. И дело не в том, что я — кишинёвец, и сами названия улиц, магазинов, ресторанов советской поры ласкают мой слух и греют сердце. Факт, что впервые роман увидел свет в … саратовском журнале «Волга», что само по себе есть свидетельство его художественной универсальности и привлекательности для самого «не-местного» читателя.

В целом, можно сказать, что этот роман — о выборе быть. О свободном выборе между рождением и небытием. И о том, что в случае «быть» – мир за окном делается вторичен по отношению к твоему «я», делается временен по отношению к твоей навеки сработанной индивидуальности.

«В тот день ему казалось, что «быть» это значит иметь роль во Всемирной истории. В покорении Урала и Сибири… В казацкой автономии и украинском голодоморе… в наползании арабов на Пиренеи, в эпохе великих географических открытий, в боях римлян с галлами, в великой французской революции. И т.д. – согласно таблицам Гумилёва. И ровно так была посеяна в нем и противобережная мысль: о всемирной истории как о части его, Лебедевского, мира (не перевели бы отца в Молдавию в 1940-м, я бы не встретил вас. И – где бы вы тогда все были?! В какой безвестности!)».

Роман «Мое частное бессмертие» – из тех книг, что наша словесность порождает далеко не во всякий год.

Владимир Очеретный (Москва).

avatar

Оргкомитет ОРЛИТА

Объединение Русских ЛИТераторов Америки.

More Posts - YouTube

 Leave a Reply

(Необходимо указать)

(Необходимо указать)