Русскоязычному читателю Америки хорошо знакомо имя Виктора Финкеля – писателя и литературоведа, критика и философа. Знакомо по книгам, статьям в самых различных изданиях, полемических выступлениях в известной и высокочтимой в Америке, и не только в Америке, «Гостиной» Веры Зубаревой, выступлениям на форумах по вопросам литературоведения на всеамериканских конференциях и др. Знакомы и его книги, получившие положительный отзыв читателей: «Поэты рубежа», «Пятьдесят первая командировка», «Дикинсон и Цветаева», «Водопад смерти» и другие. (В моей домашней библиотеке есть некоторые из них). Все, что выходит из-под пера автора, отличает глубокое знание предмета, проникновение в тему, ясность мысли и образность языка, философское осмысливание поднимаемых проблем.Собранные вместе, они и составили солидный фолиант объемом почти в 600 страниц.( USA, 2012).
Название книги звучит необычно – «Любовь и сталь», сюда вошли рассказы, повести, научная фантастика, эссе, опубликованные в разное время в разных изданиях. Материалы разноплановые: здесь есть и производственная тематика, и военная тема, и научная и повседневная жизнь вузов и заводской лаборатории, и, конечно, любовь в самых разных ее проявлениях.Все упомянутые выше жанры объединяет личное присутствие автора: на заводе в сибирском Сталегорске, на стройках, в заводской лаборатории (ЦЗЛ), в описании незаурядных личностей – секретарей обкомов партии: Тамбовского – Василия Ильича Черного; или Полтавского – Федора Трофимовича Моргуна.Причем, термин «личное присутствие» означает лишь то, что автор хорошо знает тему изнутри, со всеми подробностями и деталями и доносит ее в первозданном виде.
К т.н.производственной тематике у нас, как известно, выработался определенный негативный стереотип: соцсоревнование и его показатели, передовики и отстающие, производственные отношения и для разнообразия – личная, в основном, негативная реакция на выпады и недальновидность начальства и др. У Виктора Финкеля свое видение этой непростой темы: производственный процесс, быт, техника, отношения людей и иные атрибуты у него связаны воедино. Читатель как будто сам присутствует и участвует в рабочем процессе, создается впечатление единства автора и читателя. И обычно он начинает знакомить читателя не с техникой, не с проблемами цеха или лаборатории, а с людьми, которые на ней работают. Скажем, речь идет о заводской лаборатории. «…Стояло добротное трехэтажное здание, – пишет он, – Центральной Заводской Лаборатории, в просторечье Цэ-Зэ-Эл. Большая была фирма и солидная – ведь отвечала она за качество металла, поставляемого заводом, и было в ней аж восемь сотен сотрудников…И командовал этим учреждением – центром заводской науки – Степан Дмитриевич Кулинский. Красивый был человек и образец прелюбопытнейший. Роста среднего, но крепыш. Голова лысоватая, с немногочисленными, прилизанными рыжеватыми волосами, но прекрасных форм и лоб – высокий и широкий, слегка шишковатый. Крепкая, прямая шея, широкие мощные плечи. И улыбка, когда он беседовал с вами, широкая, приветливая, добрая, не фальшивая, придуманная или изображенная…Хорош мужик, хорош! Женщинам влюбиться в него было замысловато, ну просто невозможно. И влюблялись, и многие…».
Начальник цеха, лаборатории, а тем более директор завода, да еще и оборонного, в годы войны, как известно, был «Бог, царь и воинский начальник» для своих подчиненных: от него зависело буквально все – и хлебные карточки, и броня от призыва в армию, и жилье в барачном фонде (другого в Сталегорске практически не было), места в детсадах и яслях, уголь для отопления, и земля для посева картошки, и еще многое, многое другое. И Кулинский, как пишет автор, оказался на высоте: он был человеком добрым и сочувственным, помогал своим подчиненным широко и с удовольствием. «В эти годы он завоевал много сердец, – пишет автор, – и не в последнюю очередь женских…»
Трагедия заключалась в том, что у Кулинского была семья – жена и дочь, любимая жена и любимая дочь. Но вот произошла смена руководства завода: директор получил назначение в Москву, появился и новый заместитель по научной части. Словом, изменился климат и на производстве, и в лаборатории.Завязываются драматические события, к которым вмешивается и внутренний раздражитель – любовь. Вообще самая разнообразная послевоенная производственная тема, отягощенная временем и невзгодами, хотя и представлена была в свое время целым рядом произведений, оставила немало белых пятен. И автор взялся в какой-то степени разрешить ее в рамках наиболее известных ему событий И это во многом ему удалось.( Речь идет, в частности, о рассказе «Любовь и сталь», заглавие которого и стало заголовком книги).
Не обошлось и без т.н. технических терминов и зарисовок, без них просто нельзя. Но они не только не утяжеляют текст, а нередко являются логическим продолжением обшей картины. « Остров прокатных цехов, – пишет он, – был, пожалуй, самым большим. И самым «жестоким». И стоял он на насилии бешено вращающихся валков над раскаленной сталью.И не помогало ей ничто – ни огромные сечения металла – под метр, ни яростные удары несущегося по рольгангу искрящегося слитка в ненавидимый им прокатный стан, ни шестизначное число тонн.Валки побеждали все и катапультировали после «разжевывания» едва ли не миллионы километров железнодорожных рельсов, тысячи тонн броневой стали для танков и целые гектары нержавеющего листа для химической промышленности…» Закроешь глаза и воочию представляешь себе этот гигант индустрии.
Выше я упомянул о языке изложения – точном, «смачном», понятном и доходчивом. Добавлю к этому – и специфическом. Вот, скажем, идет речь о повести «Спасите наши души».Здесь я бы выделил весьма удачные сравнения. И вновь речь о Сибири, вернее, о сибиряках. «И что так любят друг друга войны и морозы? , – пишет Виктор Финкель, – Что они так тянутся друг к другу? Возьми хоть восемьсот двенадцатый. Хоть финскую войну или нынешний сорок первый. В войну и Земля-матушка болеет. Зимой – морозом, летом – жарой несусветной! Ничто в мире нашем не случайно, ничто! Уж если даже браки человеческие – редко счастливые, и почти всегда – никакие и готовые развалиться, а то и взорваться, покалечив окружающих под действием любых встречных юбок и штанов – и то, говорят, заключаются на Небесах. Что уж говорить о Войнах – наказании Божьем! Наказании по всем мыслимым и немыслимым статьям Небесного Кодекса. За все грехи наши прошлые, а может статься, и в назидание, – за будущие!»
В этой же повести автор демонстрирует и свои познания, глубокие и точные, в тонкостях военного дела, в частности – разведывательного. Вот как опытный разведчик на фронте делится своим опытом с молодым солдатом: « Из сибиряков я, из охотников, зверя побил немало. Но человек – дело другое…Спереди по кадыку бить нельзя – много за то, что сразу и помрет. Сзади – можно, но точность большая нужна, неровне час, ладонь скосишь, да по основанию черепа попадешь – вся работа насмарку. Лучше нет – сбоку по сонной артерии. Для человека это, как землетрясение – по сонной артерии в мозг ударная волна идет – отключает сразу. Однако если перехватишь, и через профессионализм переступишь, волю злу, ненависти да рукам дашь – кровоизлияние в мозг. Все равно, что детский шарик с водой кулаком прихлопнешь, он и взорвется. Вот так и сосуды в мозгу. Вместо пленного, языка, своим нужного, мертвяка притащишь, да и не разберешься сразу-то…Так что тренируй руку…»
Ничего не скажешь: суровая действительность – точно, мудро и по делу. Вот так практически построена вся книга: автор не записывает виденное со слов сослуживцев или знакомых: он сам в центре повествования. Переживает неудачи, радуется успехам своих героев, негодует по поводу головотяпства или того хуже – хамства или национальной несправедливости. Последний тезис присутствует постоянно: такой была повседневная жизнь в стране, откуда мы приехали.Вот как автор описывает обыденное в ту пору явление – распределение после окончания политехнического института в Харьковском политехническом: « Каждый институт возглавляли национальные кадры с определенными фамилиями. Если вуз был рядовой, фамилия ректора оканчивалась на «ко» – Сидоренко. Если мединститут, тут бери выше – начиналось и оканчивалось на «ко» – Кононенко. А уж политехнический и вовсе – Семко! И угораздило же Митю ( а именно о молодом инженере с таким именем и идет речь) в это дьявольское время кончать институт у этого самого Семко. И распределение проходило по сатанинской партитуре. Первым вошел в комиссию украинец…В итоге, лучшее из существующих назначений – научным сотрудником в физико-технический академический институт в этом же городе получил наихудший студент группы – непроходимый, безвылазный троечник со складом пустых бутылок под кроватью. Папаша его когда-то был ассистентом или доцентом политехнического, остался в оккупации, надеясь на сотрудничество с …немцами. Среди русской и украинской интеллигенции это не было исключением. Например, родной брат Лысенко, да, да того самого Трофима – Ненавидящего Генетику – Денисовича Лысенко, не только остался и дружно, рука об руку, работал с фашистами в углехимическом институте, но и уехал с немцами»…( Из достоверных источников стало известно, что младший брат Т.Д.Лыченко – Павел служил при немцах, был бургомистром г.Харькова. (См. Яндекс, varjag-2007, info,tag ). Так молодой специалист, весь погрязший в тройках, как говорили раньше – «случайный инженер» попал в Сибирь на порядочную должность…
Почти вся книга пронизана любовными интригами, доходящими порой до интимных подробностей, не выходящих, правда, все же за рамки дозволенного. Этой теме посвящены статьи «Сибирский Казанова», «Ожерелье гордости». «Профессорские страдания» и др. И все же не это главное. Главное – люди, суровая и прекрасная в любое время года природа Сибири. По всему чувствуется, что автор энает этот благодатный и несметный край не по наслышке.
И в заключение о названии книги. Итак… «Любовь и сталь». Превратить руду в сталь, или иными словами – выплавить сталь ( сталевры говорят – сварить) дело хитрое и хлопотливое, требующее и умения, и сноровку, и выдержку, и особую закваску, именуемую чутьем. Выстоять у печи смену ( и не просто выстоять!), не пропустить главный процесс, обливаясь потом и непрерывно поглощая воду – ох, как это непросто.Так и любовь. Не каждый выдержит семейную нагрузку.Потому и Виктор Финкель сравнил их. Любовь и сталь. Есть в этом сравнении и монолит, и хрупкость. Все зависит от того, как сварена сталь и как «заквашена» любовь: если на твердой и монолитной основе, значит, металл получится крепкий, а все наносное уйдет в шлак. Так и в жизни…Автор остался верен своей теме: не уходить от острых, принципиальных, в том числе и производственных вопросов, самому разобраться во всем.
Книга Виктора Финкеля «Любовь и сталь» пронизана философскими раздумьями о той непростой эпохе, в которой мы жили, авторскими отступлениями, поистине блещет нашим родным русским языком во всем его многообразии, который , откровенно говоря, мы уже стали потихоньку забывать. Она, эта книга, будет добротным подспорьем и нам – ветеранам, и нашим детям-внукам- правнукам, которым доверено сохранить, а может быть и приумножить, великий и могучий…И сохранить ту нашу историю, в которой прошла значительная часть нашей жизни, многотрудной и прекрасной, кровавой и бескровной, печальной и радостной. Такова была наша действительность, которую попытался увековечить, хотя бы частично, со своего окопа писатель, литературовед, критик и философ (и, прямо скажем, это ему удалось!) Виктор Финкель.
Петр Ефимов.
