В рамках празднования 5-летия Музей современного искусства Одессы (Французский бульвар,8) с 16 апреля по 1 мая 2013 года представляет выставку, посвящённую 75-летию Михаила Черешни. Режим работы музея: Ср. – Сб. – 12.00 -19.00.Вс.- 12.00 -18.00. Для открытия этой выставки чудесным способом работала сама судьба: пятилетия Музея, подсказка Евгения Михайловича Голубовского, содействие коллекционеров и друзей Михаила Черешни, да и семидесяти пятилетие самого художника. И вот объединёнными счастливым образом трудами выставлены 18 произведений художника, которые составили ретроспективную выставку за последние пятьдесят лет. Застенчивость, скромность – черта характера, которая выделяет именно Михаила Черешню. Он не кричит о себе, он ничего и никогда не просил! Миша вспоминает, что как-то, работая в монументальном цехе знаменитого худ фонда, он выполнил очередной «заказ» (витраж) и ему предложили (старшие товарищи) поддержку при вступлении в СХ, но спросили, один ли он делал эту работу. Миша честно ответил, что работал он вместе с Лёней Маноле, а уж у Лёни с Союзом были особые отношения! Так вопрос о членстве СХ и повис в воздухе…
Его работы уже тогда разлетались по миру, по частным коллекциями и, только благодаря данной выставке, можно разглядеть какой художник живёт среди нас. Кто-то из посетителей выставки сказал, что видит истоки южнорусской школы. Спешу отметить, что уж слишком отдалённо слышна южнорусская гамма.… Вспомнить хотя бы пейзаж, который был написан в 1962 году. Матросский переулок (ныне Воронцовский), наполненный светом, солнцем, юношеским восторгом импрессионистами. По его работам видно, как сильно он влюблялся в творчество того или другого художника, но никогда не опускался до плагиата. Моня, Миша, Мишель, как любовно называет его в своём романе Ефим Ярошевский, выбрал себе путь внутреннего совершенства, который провёл его по омутам и вершинам прошедшего века, оставляя в душе неизгладимые следы. Поэтому любимым жанром для Черешни является автопортрет. Он как бы говорит себе: «А, ну, давай посмотрим, что же ты сегодня из себя представляешь?!» И даёт совершенно честный ответ, ни в коей мере не льстя себе. Льющаяся линия одного из портретов скорее от Модильяни и (благодаря последнему) Боттичелли, а по жёсткости отношения к себе – от Хаима Сутина. Это понятно, ведь после Грековки Миша Черешня продолжил обучение в Мухинке (нынешнем снова училище барона Штиглица), в Ленинграде. В этом училище очень любили одесситов за их подготовку, за их трепетное отношение к искусству, за жадность к знаниям. Миша закончил факультет монументальной живописи в лучшие времена – шестидесятые годы. И вот удивительно, воспитанники этого училища никогда не были социально ориентированными, никогда те, кто обучался в Ленинграде, (но может за очень редким исключением) могли стать сами себе менеджерами. Но с книгой под мышкой встретить их было немудрено. Таким я помню Моню, который частенько направлялся домой из малюсенького магазинчика поэзии, выходившего на остановку девятого троллейбуса на площади Мартыновского, с очаровательной хозяйкой, из островка свободы, из книжного магазина, что был на Дерибасовской, ныряя в знаменитый «Куяльник», а потом в свой двор на той же Дерибасовской. Путь был трудным: на этом отрезке было нужно и напоить Колю Новикова, и «поговорить за искусство» с назойливыми с любителями живописи, и «пообщаться» с Хрущиком или Сычом…
Миша и тогда был немногословен и крайне застенчив, зачастую избегал шумных компаний, таким он остался до сих пор. А вот товарищем, щедрыми и понимающим он был всегда… Понятно, почему именно ему доверился Ефим Ярошевский (тоже трепетный и легкоранимый) и показал свои «почеркушки» на полях своего романа… Сосредоточенность на внутреннем мире сочетается в Черешне с желанием познания ближнего, но делает он это тонко, неназойливо. Вот только внимательный взгляд его иногда выдаёт. Миша как бы строит макет своего мира, подбирая материал извне… Его работы восьмидесятых фигуративны, но сложны по своей эмоциональной нагрузке. Он своего лирического героя, эмоцию которого несёт цвет, поселяет внутри не всегда гармоничного для него (героя) пространства и наблюдает за взаимностью, за их отношениями. Получаются порой очень напряжённые произведения, сюрреалистические, особое мнение об этом мире.… И даже в портрете дочери, написанном с такой любовью, ощущается напряжение между нежной, светящейся нотой её личной лазури и сгущающейся синевой пространства, как тревога за неё. Отношение внутреннего и внешнего, т.е. человек и его бытия, пропущенное сквозь собственную душу и выраженное в цвете – вот основа его творчества, поэтому в каждой его работе, даже в самой маленькой есть глубина. Глубина вдумчивого художника! В этой связи его натюрморт с вазой на окне мне видится очень символичным. Пространство окна, драпировка, уходящая с правого угла влево, готовая упасть в любое время, как занавес в последнем акте и ваза с полуживым цветком, и цвет мистический, минорный. Не символ ли нашего существования, не прощание ли это с какой-то жизненной вехой или мечтой? А за окном-то провал, неизвестность, которую ты ощущаешь до дрожи в спине, до вспыхивания лиловых искр в глазах. Я не знаю другого такого произведения, где такими скупыми средствами сказано так много, Разве, что в иконе. Это подтверждает ту напряжённую работу духа, которая происходит в душе у художника, которому ну совершенно не хочется вас ни пугать, ни нравиться вам. Он пишет потому, что не писать не может и тогда, когда не может не писать. Как истинный талант. Да и фамилия – Черешня – предполагает некую жёсткость, внутреннюю тайну, включенность в вечность вслед за внешней сочной оболочкой…
Есть повод любителям живописи порадоваться за такого художника. Долгой тебе и твоим произведениям жизни, Миша Черешня!
Галя Маркелова
_______________________________
С творчеством Михаила Черешни можно познакомиться в художественной галерее