May 242019
 

Exegi monumentum 

Читатель данной статьи обязан знать это выражение в лицо

 

Я памятник себе воздвигнул долговечный,
Превыше пирамид и крепче меди он.
Ни едкие дожди, ни бурный Аквилон,
Ни цепь несметных лет, ни время быстротечно
Не сокрушат его. Не весь умру я, нет…

                                                                                                                                                                                Капнист

…На острове Родос есть древнее горное село Монолитос. Одноимённая скала – действительно монолит. Изящная громада; чем-то напоминает Кайлас, то есть कैलास पर्वत 

         Близ верхушки Монолитоса часовня, ибо греки православны. В крохотную часовенку приходят, вскарабкиваясь, поклониться святому Пантелеймону. Это высоко, но святой лечит. Вокруг – неземная красота. Эгейское море. Средиземное море. На Родосе два моря. Воздух медовых, розовых и кипарисовых тонов. Весело прыгают кокетливые козы. Однажды в оливково-лавровом раю родилась девочка Федра. Когда она выросла (с отцом, но при мачехе, а расти при женщинах, которые тебя не любят, читайте мировой фольклор), судьба подарила ей поездку в СССР на бесплатную учёбу. Девочка окончила факультет журналистики МГУ, вернулась в Грецию, где стала телезвездой, а также прекрасным преподавателем русского языка. Познакомил меня с нею русский писатель Юрий Нечипоренко.

 Миллионы иностранцев учились в СССР, и многие с горячей благодарностью вспоминают свою молодость и прекрасное образование, а некоторые, испытывая объяснимую жгучую благодарность, действуют. Мне тоже кажется, что любовь, даже если это простая и очевидная любовь – к родине, к Пушкину, к родному языку – гораздо приятнее испытывать в пути, направляясь куда-нибудь что-нибудь сделать – с любовью. Любишь – засучи рукава.

 

Федра любит всё наше

 

Ты, Муза, не вини меня за то.
Рассудок мой теперь, как решето,
а не богами налитый сосуд.
Пускай меня низвергнут и снесут,
пускай в самоуправстве обвинят,
пускай меня разрушат, расчленят, —

в стране большой, на радость детворе
из гипсового бюста во дворе
сквозь белые незрячие глаза
струей воды ударю в небеса.

                                                                                                                                                                Бродский

 

 

А наше всё, согласно афоризму Аполлона Григорьева, это Пушкин. А у Пушкина юбилей. А греки обязательно делают любимым подарки, и не только на день рожденья. На Родосе даже к соседке без гостинца не заходят. Идёшь к людям – принеси какой-нибудь символ своего чувства, примету тебя, живого, сущего.

Суровая история была у древнего народа. Согласно Льву Гумилёву, греки – один из трёх окаменелых этносов. Образец, как надо жить, чтобы уцелеть. Технология выживания: своих надо любить. (Может, и у нас попробуем? – ЕЧ., вставка 2019; разницу между народами, этносами, греками разных веков я знаю, и дело не в терминах.)

В 2009 году Федра перевела на русский язык иллюстрированную книгу Вангелиса Павлиди «Родос. Одна история». Многовековая череда завоевателей, войны, человеческие драмы, божьи дары, трагедии, возрождение; греки прогнали всех пришельцев и теперь сами владеют своим миром.

              Десять лет назад первый вариант моего очерка о памятнике Пушкину, воздвигнутом пятью авантюристами во главе со мной как инициатором и участником, был опубликован в издании весьма казённом и почтенном – в журнале «Журналист». Почти цитирую.

                Чтобы поздравить любимого, то есть Александра Сергеевича, с юбилеем 2009 года, греческий журналист Федра могла поступить банально: приехать в Россию и посетить какое-нибудь торжественное мероприятие. Но Федра чудо и   пример антибанальности. Что она подарила бы ему? Цветочки? Пушкину? Федра с детства пишет стихи. Но читать Пушкину? (Боже мой, сколько выслушивают бронзовые александры-сергеевичи по всей стране за один день 6 июня любого года!) Своих стихов друг другу, например, супруги Пушкины не читали. Правильно.

Гречанка и мать двоих детей, Федра уж понимает толк в домашних праздниках. И события пошли по уникальному сценарию.

Черникова, писатель такой, автор этих строк, впервые прибыл на Родос поработать в Международном Центре писателей в декабре 2008 года – уф! я, кажется, добралась до начала story, хотя тут ещё надо бы почему я рванула на остров зимой 2008, но тогда выйдет роман или чистая ода Горацию, как работаю я работаю, между главами дружу с Федрой, и однажды она говорит мне, что на будущий, то есть 2009 год, она хочет сделать в октябре, в Лицейский день, праздник. Частное лицо хочет сделать международный праздник. А для сообщения «Пушкин и Греция» приглашает меня. Дальше – как в кино. Запомните: всё придумала Федра Маландри. Сначала идею: Пушкина должны знать на Родосе. Все, кто не знал. А не знали – все.  Родос – остров.

            Возвращаюсь (декабрь 2008) в Москву, начинаю готовить доклад к осени, и как-то летом (2009) случайно встречаюсь на выставке со своим знакомым – скульптором Григорием Потоцким. Скульптор спрашивает, как дела, я говорю – пишу доклад «Пушкин и Греция», он вдруг предлагает: а давай  Родосу памятник Пушкину подарим! Запомните: сумасшедшую идею дарения памятника выдвинул Потоцкий.

Я пожимаю плечами и говорю Григорию, что никогда не дарила памятников. А ещё проблема острова: море кругом, и Греция далеко. Но слово-то сказано. Скульптор мгновенно делает бронзового Пушкина, и в конце августа 2009 года Пушкин доставлен на Родос. На кухню к Федре. Я не шучу. Фото прилагается.

         Федра поднимает мэра и губернатора. А у них выборы. Политика. Пока местные начальники перевыбираются, а потом выбирают место для установки, наш бронзовый друг стоит в квартире у Федры, и она каждое утро здоровается с ним, по голове гладит. Пьёт с ним кофе. Разговаривает. Приходит октябрь. Родосские начальники выделяют для Пушкина место. На Родосе есть аллея филэллинов (малоизвестное у нас слово, означающее, как легко догадаться, тех, «кто любит эллинов», дружит с греками). Близ неё планируется даже улица Пушкина.

Почему наш главный поэт так интересовался Грецией, русским читателям объяснять не надо. Но как объяснить Пушкина – островным жителям? В Афинах все в курсе, но Додеканес, островная Греция, это особый мир, куда порой не доходят культурные сведения из Греции континентальной. Запомните: как следует объяснять островным грекам смысл Пушкина – это моё ноу-хау.

  Эврика! (А как же.) Мне помог граф Иоанн Каподистрия, служивший министром иностранных дел России с 1816 по 1822 гг. В 1827 году он стал первым правителем свободной Греции. Запомните: грек был сначала у нас министром, потом у них президентом. Это важное – родственное – соединение, и на Родосе мой доклад был воспринят исключительно серьёзно.

         Повторяю. Чтобы нехрестоматийный исторический факт русско-греческих отношений стал общеизвестным хотя бы на одном острове в одном море, нужен человек, который любит. Нужно верное сердце Федры. А чтобы в зал, где русский писатель (я) читал свой доклад, пришёл весь остров, нужно было всех позвать. Федра выступила по местному радио и всех позвала: The International Writers and Translators’ Center of Rhodes in cooperation with Ms. Phaedra Malandri, teacher of Russian language, has the honour to invite you to an event dedicated to the national poet of Russia Alexander Pushkin on the occasion of his 210th birth anniversary. The event will take place on Wednesday, 21st of October 2009 at 19.00 at the event hall of I.W.T.C.R. (10A A. Laskou str.). Invited speaker: Elena Chernikova, writer and journalist. Pushkin’s poems will be read by the poet Mr. Souleyman Alayali Tsialik.

И пришли. Свободных мест в зале Международного центра писателей и переводчиков не было. Я докладывала свои открытия по-русски, Федра переводила на греческий. Местный поэт Сулейман по-гречески читал стихи Пушкина. Компьютер читал Пушкина по-русски, а русская музыка шла фоном. Обстановка была праздничная.

Наутро островитяне от лавочников до депутатов обсуждали новость: главный поэт России прекрасно знал, оказывается, древнегреческую литературу и рвался в Грецию, когда начались революционные события. Русский поэт  Пушкин – потрясло греков в высшей степени – служил в департаменте их обожаемого графа Иоанна Каподистрия. То обстоятельство, что Пушкин был непосредственно знаком с Каподистрия, произвело на слушателей моего доклада такое впечатление, будто в их большой греческой семье стало одним родственником больше, да каким! первый поэт России, впоследствии женатый на первой красавице, и первый президент Греции, оказывается, были сотрудники. Чудо. Наш первый и греческий первый – великолепная новость – знакомцы. Всё первое. И тут Пушкин исторический словно вселился в бронзового, только что подаренного острову. Семья – бог греков. Если в семье прибавление, жизнь имеет смысл.

                Мне очень понравилось рассказывать грекам о Пушкине в год 210-летия поэта. Это был Пушкинский первый праздник на Родосе, и русская классика впервые провела там свою, так сказать, выездную презентацию.  Континентальных-то учёных греков проняли Пушкиным задолго до меня другие вояжёры. А вот рассказать рыбакам и наградить их невесть за что бронзовым поэтом – мне теперь есть что вспомнить. Говорят, все люди умирают. Но Гораций в тридцатой оде третьей книги пишет, что… ну, дальше вы знаете, о чём пишет Гораций, в шести разных переводах на русский язык. Не зарастёт!

А ещё у меня теперь есть серия очерков о «женщинах, которых не так поняли». Видное место в серии занимает ангел –Таша. Обратиться к ней, оболганной ведьмами, меня побудила та же Греция, тот же Родос. Моими как бы содокладчиками в 2009 году были четыре огромные карты – генеалогическое древо Пушкина: сорокалетний труд семьи известных пушкинистов Черкашиных, отца и дочери, проследивших все ветви и доказавших тысячелетние связи, так или иначе приведшие к рождению Александра Сергеевича. В работах Ларисы Черкашиной прослежены и потомки, и переплетения, все линии. Лариса дала мне карты с собой, когда я уже собиралась лететь. Четыре громадные карты мы с Федрой прикнопили к стене зала. После доклада греки подходили к стене, рассматривали карты, трогали и гладили, а когда нашлась и греческая линеечка в боковой ветке, радость перешла в восторг. Овации – семье. Она громадна. Ей тысячи лет! 

       В журнале, где я впервые об этом рассказала, был и вывод: «Народная дипломатия и частные отношения между журналистами в современном мире сейчас могут и порой должны делать больше, чем заорганизованные и проверенные представители».

      Самый удобный двигатель – любовь, как в описанном здесь сюжете, как любовь Федры Маландри к России, к Пушкину.  Как моя к Федре, к нашему Пушкину, особенно к тому бронзовому, долго жившему на кухне у Федры в ожидании установки в городе.

(Сейчас секретная часть. Заботливая гречанка так сжилась с ним, что однажды высказала крамольную мысль: «Елена, ведь это произведение искусства! Разве можно ставить его на улице! там голуби…» Я сказала, что  Пушкин для Родоса должен быть уличным.  При жизни до Греции не добрался, пусть ему наконец повезёт бронзовому. А если птички будут вести себя как попало, то впредь любого русского писателя, кто приедет на этот остров с любой миссией, даже если просто поработать в Центре писателей – для вдохновения надо будет обеспечить инвентарём, и пусть идёт мыть бронзовую голову!..)   

 На Монолитосе, близ св. Пантелеймона приходят замечательные мысли. Мы придумали целую программу на будущее. Она, так получается, отлита в бронзе. Временно наш Пушкин установлен и ждёт ещё одного переезда по Родосу в муниципальной галерее современного искусства галереи «Несторидион»:   ΝΕΣΤΟΡΙΔΕΙΟ.               

 

               

 

 

 

avatar

Оргкомитет ОРЛИТА

Объединение Русских ЛИТераторов Америки.

More Posts - YouTube

 Leave a Reply

(Необходимо указать)

(Необходимо указать)