Открытие поэзии Ольги Збарской произошло для меня совершенно внезапно. Так получилось, что встреча с человеком предшествовала появлению ее поэзии в моей жизни. Сразу подумалось: какая необычайно светлая, одаренная, красивая личность. А потом пришла долгожданная посылка с книгами и состоялась моя встреча с ее поэзией.
Читать интервью полностью >>
___________________________
В этом мире всё происходит вовсе не так, как ждёшь,
А.Кристи
В эту ночь ворожил звездопад,
И озябшие капли за окнами
Наливались свеченьем лампад;
И, струясь дождевыми волокнами,
Целовали измокший асфальт.
Спал фонарь, культивируя избранность.
За стеной выворачивал альт
Наизнанку скрипичную искренность.
В эту ночь всё случилось не так,
Потому что мы снова не встретились.
Жёг осиными жалами шпаг
Ветер небо. Слова обесцветились
И никак не ложились на лист,
Чтобы влиться в письмо запоздалое,
А за стёклами март-фаталист
Всё рыдал. Пусть большое из малого
Жизнь слагает. И пусть всё не так.
Ветер рвёт с неба звёзды, и ёжится
Полумесяц, нырнувший во мрак.
Это значит, что завтра всё сложится.
Церемония прощания
Она жива еще сегодня, завтра нет.
А.С. Пушкин
Пора дождей измучила листву,
Сад щедро расточает позолоту,
И, по ветру разбрасывая ноты,
Октябрь отдаётся мастерству.
Покоится гречишная печаль
В плену зеркал с эфирным отраженьем,
И рябью по воде ветров скольженье
Настойчиво тревожит пастораль.
Гримасничает месяц в дымке снов,
Зависнув аскетическим довеском;
И прядь берёзы с плачущей подвеской
Милует вихрь – слуга первооснов.
Дичает сад. Унынием полна
Отметина на сумрачном экране,
И фыркает вода в замёрзшем кране;
И плачет у раскрытого окна
Ребёнок, предоставленный во мгле
Осеннему приватному обряду
Прощания обветренного сада
С дыханьем на осеннем фитиле.
Мой изумрудный мир
Есть у сна свой мир,
Обширный мир действительности странной…
Д. Байрон
– 1 –
Сумбурности растрёпанных затей
Противовесом томности услада —
Бальзам дремоты пафосной Эллады,
Что в чай вечерний капает Морфей.
И похищают душу до зари
Крылатые служители каприза,
И в изумрудном сне под шёпот бриза
С блаженством заключаю я пари,
Чтоб с чувством сладострастия парить
В объятьях похитителей реалий
В том мире, где под звёздною вуалью
Совьёт клубок запутанная нить.
– 2 –
Совьёт клубок запутанная нить
Тех лет, где в изумруд наивных вёсен
Вкрапила желтизну тревоги осень,
И где следов сомненья не сокрыть.
Где от друзей остались имена,
А от любви — признаний отголоски,
Где счастье в чёрно-белую полоску
Проращивало жизни семена.
Ростки одних — триумф, созвучье лир,
Иных — лишь одиночество и тени.
И в этом адском жизненном сплетеньи
Шёл мой любовно-шахматный турнир.
-3 –
Шёл мой любовно-шахматный турнир,
Скрестивший два клинка, две чуждых касты:
Реалий, прародителей контрастов,
И детских снов — мой изумрудный мир.
Хотелось в реверансе повенчать
Две веры, но песок скользил сквозь пальцы,
И стала в двух мирах я постояльцем,
Чтоб заново игру свою начать.
Амброзию фантазий пригубив,
Я ощутила вкус чертополоха,
Тюльпанный май завьюжила Евдоха,
И раскололся двойственный мой миф.
-4-
И раскололся двойственный мой миф,
А я бежала, хлюпая по лужам,
От сморщенных коряг, промозглой стужи,
Бессилие в молитвы обратив.
Принять меня, сбежавшую в ночи,
Слетевшую в агонии с насеста
Распроданного за бесценок места
Раздутым ветром пламенем свечи
В зелёный мир — несбывшийся каприз,
Построенный на бархате нюанса,
Пропитанный гармонией альянса
Моей мечты, созвучий и реприз.
Озноб
Омывай полученную обиду не в крови, а в Лете, реке забвения.
Пифагор
Вразвалку по дворам гуляет зной,
Терзая ночь – судилище рассветов,
Горящим ртом глотает воздух лето.
Проспекты, наводнённые листвой,
Беспомощны, как хворост для костра,
И небо зрит испуганной волчицей.
За влагой бесполезно волочиться,
Когда царит июльская жара.
И вдруг хвалой беспомощным богам
Грохочет гром. Расстроенные струны
Зигзагами шафрановой лагуны
Стремят полёт к печальным берегам
И нитью молний вяжут звёздный сноп.
Рыдает ночь с присущим сладострастьем,
И в сердце отдаётся сопричастием
Намокших крон болезненный озноб.
Лунный эскиз
Ночь-это протест природы против язв цивилизации.
Э.М. Ремарк
Молчит обугленная ночь. В теплице звёзд так мало света,
Что на янтарные портреты смотреть бессмысленно. Точь-в-точь
Как чувством полнится весна, мглой наливается пространство.
Луны лимонной постоянство, страсть пробуждая ото сна,
Ступает в судбище ночи опустошительным недугом,
И нимбом снов над звёздным лугом мерцает пламенем свечи.
Как неразборчив почерк снов и чувств повторно-переменных
В ночи. Неровности Вселенной вбирает бархатный покров.
Во мраке тонет горизонт. Во млечный путь вжимаясь тенью,
Покоит душу средостенье… А ночь, раскрыв шафранный зонт,
Царевной в зеркало глядит – в пучину спящих океанов –
И волны любящих вулканов в подлунной бездне бередит.
Беглецу
Для всякой жажды есть свой источник.
Г. Флобер
Нанизывать гранат поспевших чувств
На нить надежд в хрустальном зазеркальи
Нет больше сил… Родник доверья пуст,
Как чаша без священного Грааля.
Жестока опрокинутая власть
На паперти любовных излияний.
Беги, беглец, коль угасает страсть -
Грешно у жизни клянчить подаянья.
Не жди на обезвоженных полях
Шального ливня чувств. Спасайся бегством
От непонятных фраз в пустых ролях
И жизни с пониманьем по соседству.
Хлещи дождями, жмись к земле травой,
Врезайся в суть, вдаваясь мысом в море,
И ветром по булыжной мостовой
Несись с листвой, опавшей в вечном споре.
Откинь иллюзий локоны с лица…
Вдохни струю божественного света.
Беги, как я – до самого конца –
На все вопросы где-то есть ответы.
Ссутулившимся странником бреди
Иль всадником лети на крыльях славы.
Беги, беглец, быть может, впереди
Ты вновь услышишь сладостное” Браво”!
Забытые стихи
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
М. Цветаева
Печален дом заброшенных стихов,
Поникли обескровленные кроны,
И луч прозрачный – нежность небосклона –
Ласкает их. И запахом духов
Лазурной свежести и бархата листвы
Их обдаёт таинственная небыль,
И чаша опрокинутого неба
Поит нектаром свежести. Увы,
Недолог век забытых всуе строк –
Им не к лицу просить на подаянье –
Доверья горсть, щепотка пониманья
Их к жизни не вернёт. Жестокий рок
Терзает сад идей и рифмы плод
Угрюмой ординарности отравой
И давит стих шаблонности оправой.
Крылатой музы прерван был полёт
Объятием клише жестоких рук
Под мерзкий вопль беснующейся стражи –
Шаблонов, разрушителей пейзажа.
Запнулся стих. Судьбы сомкнулся круг.
Красное
В моём конце моё начало. *
Мария Стюарт
Найдя покой за столиком Астории
Перед бокалом красного вина,
Выщипываю пышную историю,
Просеиваю даты, имена.
Они струятся лентой чёрно-белою
Со свадебных и траурных венков
И сок пускают ягодою спелою
Под градом восхищений и пинков.
Пусть красное заковано в хрустальное
Как пыл страстей, запаянных во мне,
Но просится узорчато-банальное:
И смех, и грех, и истина — в вине.
Из памяти гоню, как насекомое,
Стоп-кадр, где отрекаюсь от себя
И отпускаю снова в невесомое
Последний вечер, каясь и любя.
И, почему-то в мыслях тает скованно
Далёкий крик-ступень на эшафот:
“Всевышним власть моя была дарована,
И только перед ним ответ даёт”**.
И вырастает розовым по серому
Величественно-скорбный силуэт
Шотландки с королевскими манерами,
Принявшей гордо дьявольский букет
Крапивы слёз, отчаянья подснежников,
Гонений веры, слабости страстей,
Агоний гордости, безумия мятежников,
Надежды крах и горести вестей.
Несла себя, брильянтово-жемчужная,
В Блуа и во дворце Амбуазе —
Высоким саном поступь отутюжена,
Изящно взбиты локоны в безе.
В шатре из шёлка с лилиями белыми
Её Всевышний повенчал с юнцом,
И скороспелыми амуровыми стрелами
Он был сражён…Трагическим концом
Всё обернулось. К истинному воину
Её влекло назло дворцовым псам,
Что после обвинили непристойную
В препровожденьи мужа к небесам…
И снова я за столиком рассеянно
Брожу в тумане собственных проблем.
С обидой жну, что наскоро посеяно
Моим строптивым нравом… А затем,
Ища пересеченье двух реальностей,
Все “за” и “против” разложив в пасьянс,
Выуживаю суть из тривиальности
И снова окунаюсь в ренессанс.
Хрустальное выплёскивает красное,
Что бьёт кроваво-шёлковым ключом,
Плащом струясь, окутав душу страстную
Пред павшим на колени палачом.
Я, вздрогнув, возрождаюсь к современности,
Держа в руке согретое вино.
И памятью страниц из книги древности
На скатерти кровавое пятно.
Как в полусне плачу за недопитое,
Вдохнув весну, ворвавшуюся в ад
Запутавшихся мыслей, где разбитое
Заныло вдруг, как много лет назад.
По переулкам звёзды беспризорные
Меня влекут от предрассудков прочь…
И лишь луна — серебряным по-чёрному —
Мне предвещает колдовскую ночь.
*«En ma fin est mon commencement” (с франц.) – изречение шотландской королевы М. Стюарт
**Возглас М. Стюарт перед казнью.
Страх
Страх — это предчувствие зла.
Д. Лаэртский
Сжимает в ком и дрожью по спине
Ползёт к груди, взъерошив дух и мысли,
На вечный миг меня наедине
Сроднивши с преисподней, в бездну, ввысь ли
Лечу… в ничто, сквозь раскалённый зной
Неведенья, предчувствия кошмара.
Как лепесток, попав в пчелиный рой,
Пытаюсь утаить слезу нектара
Душевных сил… Но жемчугом они
Летят в песок зыбучего испуга,
И, в вечность страха превращая дни,
Ползут плашмя по замкнутому кругу
Предчувствий, что таит бумажный змей,
Гонимый ветром в пламенные пасти
Голодных полыхающих огней
Бубновых королей багряной масти.
А между ними в пиковом венце
Валет страстей, иуда постоянства
Желаний танец в огненном кольце
Танцует в ослепительном убранстве,
Подкатывая комом к горлу страх
В предчувствии опасности движений,
И фениксом вдохнув желанье в прах,
Меня бросает в омут искушений.
Элегия
Лучше смерть, чем усталость
Леонардо да Винчи
Косматый вихрь дождливым письмецом
Дразнил листву. Осенним увяданьем
Дышал октябрь. Невидимым рубцом
В ладонь листа прожилка покаянья
Ложилась; и плескались купола
В холодной мгле, в хоралах, жизнь отпевших;
И тучи, как кипящая смола,
Стекали в ночь. От грома ошалевший,
Фигляр бездомный, ветреный факир,
Хлестал крылами сгорбленные ивы;
Потоком, взбитым в ливневый зефир,
Бурлил октябрь. Небесное огниво
Взвивалось в предвкушении гульбы.
В слезах дождя захлёбывались ниши,
И жалкий свет промокшие столбы
Несли, и в забытьи дремали крыши.
Расставание
С любимыми не расставайтесь…
А. Кочетков
Сети чувства натянуты нервами-струнами,
Бьется сердце как эхо, рождённое громом.
В эту ночь небо светит не звёздами – лунами,
Ожиданье томит от истомы до комы.
Неизвестность ласкает-дурманит фантазией,
Дразнит сердце уставшее воспоминаньями,
И стегает кнутом невозможность оказии.
Почему же любовью попрать расстояние
Не даёт мне рисунок судьбы на ладони?
Прерывается линия. Горе – художница
С псевдонимом “судьба”, распластавшись на троне,
Правосудье вершит, как попало. Наложницей
Я подвластна нелепым капризам насмешницы,
Что всю жизнь проверяет меня расставанием.
В этом странном спектакле я – мнимая грешница,
Что не может любовью попрать расстояние.
Невероятная возможность
Нет ничего возможнее невероятного.
В. Лукьянов
Я всё равно тебя найду… Хоть верю в неосуществимость
Своей затеи. На беду, твоей любви неоспоримость
Нескладной рифмой на стекле выводит ночь. По ходу пьесы
Луны янтарное желе сквозь стёкол влажную завесу
Однажды смоется дождём, себя вверяя быстротечной
Судьбе, где мы друг друга ждём, торгуясь с юностью беспечной.
Я всё равно тебя дождусь. В невозвратимости мгновений
Слепой любви святая грусть… И только ветра дуновенье
Доносит шёпот сквозь листву и равномерное дыханье.
Шальная жизнь по существу предполагает расставанье.
Я всё равно тебя найду на перепутье лент дорожных,
Скользя по жизни, как по льду, предубеждённо осторожно.
Я буду плакать и любить, и каждый раз бежать из мая,
Чтоб журавля не упустить, синицу к сердцу прижимая.
Приближу свечи к зеркалам, прикрыв глаза от напряженья –
Пусть воска катится слеза с огней немого отраженья –
Я всё равно тебя найду… Хоть верю в неосуществимость
Своей затеи. На беду, твоей любви неоспоримость
Нескладной рифмой на стекле выводит ночь, сжигая свечи,
И в предрассветной полумгле предвосхищает нашу встречу.
Осенний гнев
Как неприятны осенью подобные сравненья!
В. Андреев
Ноябрь жёг истёкший купол крон
Холодным ливнем. Гневались осины –
Свидетели осенних похорон
С разбухшей от истерик древесиной.
Бесславно пал их глянцевый наряд.
Стихийность губит верность скоморошью,
Поклонов сардонический обряд
Сменяя растревоженною дрожью.
Незримый вихрь бесчинной егозой
Крушил пейзажи. Буйствовали струи,
А где-то за завесой шумовой
Созвездья освещают лес впустую.
Невидимая быль
Причастный бытию блажен
И. Гёте
Перелистывал ласково – бережно
Лес страницы желтеющей юности
И плескался с циничной угрюмостью
В ливнях. Жизнь октябрём не измеришь, но
Заподозрив тоску флегматичную,
Красноречием боль компенсируя,
Листопадом шафранным вальсируя,
Осень лес разодела в мифичные
Золотые убранства державные
И с чудинкою в голосе клянчила
Подаянья-прощенья – мол, нянчила
Лету в помощь покои дубравные.
Обрамлённый в диковинность царскую,
Лес с подмостков лысеющей вечности
Клял октябрь и в бесчеловечности
Обвинял ураганы бунтарские.
Ночь пришла. Исцарапались, дерзкие,
Буреломы о ветви колючие,
Перестал лить дождями горючими
День, закутанный в шали имперские.
Ни души. Только стонет сконфуженно
Опрокинутый в ночь черепицею
Дом забытый. Луна круглолицая
Жалкий свет проливает сконфуженно
В дымоход, что по дыму соскучился.
Стонут жалобно ставни суровые.
Спит забор, что костями берцовыми
Врос во мглу. Хмурый сыч нахлобучился
На вершину сосны. Только уханье
Раздаётся. В потёмках журчанием
Отвечает река. Скорбным чаяньем
Дышит дом. Через брёвна шушуканье
Еле слышится. Сны кулуарные
Превращаются ночью в действительность,
И винить ненадёжную мнительность
Нет резона, коль неординарные
Возникают виденья, и слышится
В старых комнатах странное пение.
Дышит дом. У него в средостении
Жизнь другой параллели колышется.
Грубо тычется в ставни ветвистая
Полусонная ель любопытная
Ей бы выведать всё. Ненасытная,
Ощетинилась, словно когтистая
Кошка ночи, считая занятными
Невидимок чудные деяния.
Только ночь в серебристом сиянии
Ухмыляется лунными пятнами.
Ночь
Ночь – это ослепший день.
Ж. Ренар
На седое распластавшееся марево
Вечер выплеснул закат цикламеновый
И закинул сеть, багряную от зарева,
В царство снов с поющими сиренами.
В лепестках, в берилловом соцветии
Ночь купалась, гладя волны-волосы,
И вплетала вздохи в междометия
Бархатом струящегося голоса.
Звёздным инеем путь млечный припорошила,
Обняла рукой Морфея мироздание
И прильнула путницей непрошенной
К моему уставшему дыханию.
Предчувствие
Памяти Михаила Булгакова
Тьма, пришедшая со Средиземного моря,
накрыла ненавидимый прокуратором город…
М. Булгаков
Во чреве мглы Ершалаим растаял,
Тьма сожрала пугающую башню.
Мостов застывших каменные стаи
Нависли над рекой грехом вчерашним
И завтрашней бедой. След улиц гулких
Слизал поток из поднебесной раны,
Стирая храм, базары, переулки,
Огнём вспоров молчанье караванов.
Исчез Ершалаим. Во тьме кромешной
Гроза терзает сад, срывая розы.
Неистощимый дождь небезуспешно
По завтрашнему дню роняет слёзы.
Осколки от разбитого кувшина
Вбирают сок кровавой орхидеи
В мозаичном полу. У господина
Пощады просит раб, взглянуть не смея
В его глаза, измученные дрёмой.
Грозится гром дворцу расплющить крышу
И душу расплескать у водоёмов.
Но прокуратор будто бы не слышит
Ударов дерзких. В исступленьи винном
Он зелье пьёт, измученный страданьем.
Пытаясь ткать из мыслей паутину,
Предчувствие томится ожиданьем.
Жёлтая мелодия
Я услышала твой голос, я пришла…
Э. Шюре
Мягко рассыпалась ливнями звёздными
Гроздь золотая немых одиночеств –
Жёлтая музыка снами мимозными
Льётся разлукой из книги пророчеств.
Солнцами, лунами, чайными розами
Ждёт расставанье рассвета доверия;
Пряным дождём, листопадами, грёзами
Веет оно сквозь закрытые двери.
Манят – колдуют огни желтоглазые,
Дарят из жёлтых камней ожерелье.
Мысли дурманят елейными фразами.
Льётся шампанским янтарное зелье
В душу мою. Канареечным пением
Плачет роса по несбывшейся встрече.
Ветром доносится с верхних ступеней
Голос шафрановый. Плавятся свечи.
Голос любви сквозь пролёт ожидания.
Встретились всё же в укор непогоде.
В небо мимозу созвездьем желания
Я выпускаю под звуки мелодии.
Теория ледниковых периодов
Излечивает природа…
Гиппократ
Останки сверхновых звёзд в спиральный рукав Галактики
Загнаны. Сколько гнёзд в космосе свито – не меряно.
Солнечный наш погост частицами для профилактики,
Как ливнем космических слёз, бомбится в пустыне доверия.
За полмиллиарда лет четыре ионных облака
Губили солнечный свет, сковав ледяными звеньями
Вечность, стирая след неповторимого облика
Той, что для всех планет загадкой нагромождения
Была с первых дней, и Бог, во льды заключив бездушие,
Сушу с глазами морей терзал долговременным холодом,
Осколками витражей кольнув охладевшие души,
Застывшие в неглиже… Лечение солнечным голодом.
Распятие
Мы распяты на циферблате часов.
С. Лец
Между любовью и любовью распят…мой миг…
М. Цветаева
Зависима… Безвременно распята
Условностями праведной должницы —
Рабой немой на стрелках циферблата
То побирушкой жалкой, то царицей.
Мне бы просить, но время жаждет власти —
Застыли стрелки в зоне повеленья.
Мне бы велеть, но пламенные страсти
Вросли в меня крылами вожделенья.
Над головой снега, озябший иней,
Внизу жара и тень от пышной кроны,
К одной руке льнут жёлтые осины,
А к той, что ближе к сердцу, май влюблённый.
Зависима… Едва зарубцевалась
Обида от ноябрьской потери,
Врываюсь в май, как- будто задержалась
Я в осени… Но летний зной за дверью
Уже торопит: “Впереди ненастье,
Живи сегодня, завтра будет поздно…”
И я, схватив сегодняшнее счастье,
Врываюсь в ночь… Но воздухом морозным
Ноябрьский меня целует иней —
Одиннадцать на жизни циферблате.
И я, сменив на зимнее унынье
Из листопада свадебное платье,
Пощады жду от стрелок циферблата:
Остаться в мае было бы резонно.
Зависима… И временем распята
Рабою на кресте судьбы сезонов.
Монолог вулканического эгоизма
В эгоизме и сила, и слабость.
С. Моэм
Я – магма, нагнетающая жар.
Бесформенно, бесцельно-беспричинно
По кратерам обуглено – карминным
Я мчусь, оставив длительный загар,
Тревогу, прорастающую грусть,
Безумье покорёженной клоаки
И ветра разделительные знаки,
Запомненные в страхе наизусть.
Я – магма. Не востребован мой путь.
Нелепа церемония печали.
Зачем же Вы так истово молчали
В тот миг, когда свечу мою задуть
Могли? Но многомерности идей
Мешала лишь немая непричастность,
Безбрежную взлелеяв сладострастность
Стихий – нетитулованных вождей.
Я – магма. Распогодится беда.
Сползающий по травам мягкий пепел
Покроет неприглядные отрепья
Угрюмо-одинокого гнезда.
Я – магма. Отмирающий восторг
Щемит моё бесформенное эго
Непризнанно – незваного стратега,
Беспочвенно затеявшего торг.
Я – магма, нагнетающая жар…
Осеннее зазеркалье
Надежда! Позолоченный обман!
Х. Крус
Окрашенный закатом амулет
Сожму, как талисман сжимает дива,
Чтоб выглядеть наигранно-правдиво,
Врастая естеством в кордебалет
Спесивых гроз. Храпит седая высь,
И чмокают асфальт сырые листья.
От холода рябиновые кисти
Дрожат, хотя в бессмертии клялись
Кленовым краснопёрым деревцам,
Что ищут в зеркалах былую пышность.
Пугает октября скоропостижность,
Судьбу вверяя тающим дворцам.
Как ключница, осенняя пора,
Янтарные покои запирая,
Дождями путь к богатству размывает,
Чтоб кроме вьюг до этого добра
Никто бы не дотронулся. Зима
Перекроит всё царство очень скоро,
Укутав в жемчуга под вихрей споры
Хрустально-ледяные терема.
Где
На краткий миг блаженство нам дано. А. Пушкин
Сольюсь с дождём, исчезну из вчера
С тех улиц, опоясанных толпою,
Туда, где вдохновенья плод сокрою,
Где с музой коротали вечера,
Где рифмы напевала мне метель,
Внося в стихи заснеженную лепту,
Взбивая по особому рецепту
Жасминно-хризантемовый коктейль,
Где мы с тобой в каноэ для двоих
Вошли в гряду, где снежные барханы
Ласкали взор, где плавились вулканы
От чувств обуревающих твоих.
Где берег гладит бережно волна,
И время исчисляют в дозах неги,
Где взгляд пленят лиловые побеги,
И реки снов выплёскивают на
Раздолье изумрудных берегов
Ростков любви восторженные слёзы,
Где ветру в такт трепещет лист мимозы,
И тонет здравый смысл в объятьях снов.
Где в парнике взлелеянный цветок
Любителем букетов не иссушен,
Где излечу я раненную душу,
Отпив любви безудержной глоток.
И завтра белой птицей по воде
Вернусь, чтобы продолжить исчисленье
В надежде получить благословенье
На сон, в котором призрачное “Где”.
Иная параллель
Есть вещи, которые надо видеть, чтобы им верить, и есть другие,
которым нужно верить для того, чтобы их видеть…
П. Буаст
Я снова растворилась в ливне дней,
Смешав так грубо суету и негу,
И потому сбегаю в мир теней,
Где ни один из вас, возможно, не был.
Перетеку в иную параллель
Глазурью изумрудных пасторалей,
Оставив в прежний мир намёк на щель,
Куда душа протиснется едва ли.
Я в горечи цикория найду
Изящество безумного фламенко
И соберу у неба на виду
Букет из чувств неведомых оттенков.
И с ним ворвусь в пестреющую даль
Шумящего гогеновского стиля,
И вновь задышит старенький рояль
Каскадами аккордов водевиля,
А я, шмыгнув в оставленный проём,
В реальность, суетливую до визга,
На дни обрушусь проливным дождём
И снова растворюсь… Как в море брызги.
Вторая тень
Сообщать себя – природное стремленье…
И. Гёте
В который раз ночь выпита до дна,
Но снова я в преддверье рецидива
Рассвета жду, где ложь не так правдива,
И где вторая тень не так видна.
В Бермудском треугольнике живу:
Две тени по углам, я в третьем маюсь,
Грехом не тягощусь, в безгрешье каюсь,
Живу во сне, сны вижу наяву.
Вторая тень — родимое пятно,
Где “да” и “нет” — вулкан под общим кровом,
Где в новом старо всё, а в старом всё так ново,
И где под кистью дышит полотно.
Я вычищу палитру добела
И снова раскручу свою рулетку —
Мне тесно на ветру, свободно в клетке,
А через миг мне клетка немила.
Чтобы в огонь поплакала гроза,
Опять сверну к тебе на повороте.
Я в кворуме страстей одна, что “против”
И та одна что безнадежно “за”.
Моя вторая тень, я за тебя —
Без этого меня ничтожно мало,
Для той толпы заядлых театралов,
Что всё же отрекаются, любя.
