Jul 102016
 

                Игорю Мироновичу Губерману великому, могучему и прекрасному русскому поэту моисеева завета исполнилось восемьдесят – многие лета!.. А тело тем временем не только к суровой прозе клонит (неустанные повести о витаниях духа и странствиях плоти), но и нежные по-прежнему «гарики» клонирует:                    

                                                                Живу я с удовольствием на свете,

                                                                хоть возраст у меня – смурной и смутный,

                                                                а то, что в голове гуляет ветер –

                                                                так он попутный.

                Губерман как некий стихийный «боинг», поэтический «аэробус», вольно и плавно несет свои крылатые оды, полет муз проходит нормально:

                                                                Любая мне мила попойка,

                                                                душе дарящая полет,

                                                                я выпил в жизни этой столько,

                                                                что не любой переплывет.

 

                Нынче у Игоря Мироновича юбилей – в самом слове приятное бульканье, льющееся звучание! Сказывали мне разумные люди, что в этот день надо усесться за стол и выпить четыре бокала вина, соответствующие четырем проявлениям свободы, упомянутым в Книге, и четырем строкам «гарика», дарованного Губерманом:

                                                                Когда выпиваю под вечер,

                                                                я чувствую чье-то касание,

                                                                как будто небесный диспетчер

                                                                одобрил мое расписание.

                В науке есть понятие «уровень цитируемости». Если применить его к сегодняшней русскопоэзии, то Губерман, вестимо, в авангарде, шагает впереди. Мало того, он еще своеобразный гуру для многих и многих, читающих вслух и заучивающих вхруст «гарики»-губермантры. Ему пишут письма и заваливают записками на выступлениях от Нью-Йорка до Оймякона, спрашивая про жизненно важное: «Игорь Миронович, а Бог есть? И откуда Вы это знаете?», «Подскажите, как мне выйти замуж за еврея?», «Как Вы думаете, чем все закончится?»

                                                                Любовью наслаждаюсь я народной –

                                                                вчера я тронут был почти до слез,

                                                                когда по вольной воле благородной

                                                                читатель мне бутылку преподнес.

 

                Перефразируя навязшее, отметим, что «поэт в Израиле больше чем поэт» – он себе ребе, слегка таки пророк, короче, Губерман. Не зря Игорь Миронович обитает в святом граде Иерусалиме. Слыхивал я на травянистых тельавистых холмах и в отрогах Галилеи, что Земля обетованная вращается вокруг мировой оси (свежо предание, да вертится с трудом!), но вот Иерусалим – точно пуп-полис, вечный город будущего года. И читательское паломничество туда не стихает, не зарастает, так сказать, народная тропа, дорожка к храму:             

                                                              Каплю внес я в русскую духовность

                                                              книгами и голосом на сцене:

                                                              я вернул духовности греховность,

                                                              без которой дух неполноценен.

 

                В свое время Шем присел на корточки возле Моше и дал ему книжку-раскраску, каменную флэшку, а тот уже понес в песочницу к избранным друзьям-приятелям. Но Губерман, признаться, куда демократичней – он ко всему народу выходит, всем является, никого не выделяет – ни эллина, ни иудея, ни прола, ни профессора. Его отличает, пользуясь достоевщинкой – «всемство». Поэтому-то надутые снобы вперемешку с эстетами набитыми, случается, бурчат, что «гарики» якобы просты, как песня песней, и мы тоже  сложим псалмов не хуже, выдадим на-гора погонными метрами. Развелись и скачут множественные, как сам Игорь Миронович отмечал, «марики, жорики и даже ирики». Вся эта топорно-графоманская хмарь – цирк лилипутов, и так и подмывает накатать статейку-с «Губерман в стране шмуликов».

                                                      Полно дураков на ристалище нашем,

                                                      различных повадкой и лицами.

                                                      Дурак из евреев особенно страшен –

                                                      энергией, хваткой, амбицией.

 

                Да, «гарики» сконструированы на первый взгляд вполне доступно, но полнятся и еще чем-то загадочным, подспудным, будто нострадамусовы катрены – этакий квант таланта, порция цимеса поэзии, чистый пардес. Четыре уровня понимания, голова ты садовая! Поэтому смешно и грустно, когда цветет «гарик», а вокруг нарастают размалевано-подмороженные подражания – «артик», как выражаются у нас в местечке. Как существует охвоенная разница между елкой и палкой, так и пролегает огромная пропасть между истинным стихотворчеством(краткие подлинники Губермана!) и поделками «второй свежести». Ведь судя по всему, Единый предпочитает первичное, вначальное…   

                                                 К нам Божественный свет освежающе льется,

                                                от него мы сильней и добрее.

                                                Человечество живо, покуда смеется,

                                                раньше всех это знали евреи.

 

                Губермана приятно не просто читать, ан паче того – почитать тянет! Дар его светлый, светящийся даже, к нему тянешься, летишь хоть ползком –побыть рядком, напитаться лучистой энергией, забыть про скучные чуланы бытия. Лишь творчество и губерманство! Покоряет его любовь к жизни, неиссякающий интерес к слову, окружающим существам, перемещениям по миру.                                                                  

     И обниму я жизнь за плечи,

                                                и тихо ей шепну на ухо:

                                                за утро, долгий день и вечер –

                                                спасибо, дивная старуха.

                Игорю Мироновичу Губерману – восемьдесят, и эта восьмерка в годовых кольцах, словно знак бесконечности, вставший на дыбы, вьющаяся прямая судьбы, выписывающей кругаля – заманчиво и замысловато… Золотой возраст – четыре раза по двадцать. Две трети пройдено пути – осталось до 120-ти!                             

     Я ничего не членский активист,

                                                мой мир сейчас – осенняя аллея;

                                                сегодня я осенний желтый лист

                                                и падаю, кружась и сожалея.

 

                Краеугольно-шестикрылый символ его книг – свобода. «Очень уж охота на свободу!» – исходный рефрен в «Прогулках вокруг барака». На библейской фене «барак» – это молния. Губерман поистине живет с молнией, всю жизнь прогуливается вокруг молний: идет направо – прозу вводит, налево – «гарик» говорит… Желаем вам, Игорь  Миронович, продолжать играть с огнем!

 

               

Avatar

Михаил Юдсон

Михаил Исаакович Юдсон (20 января 1956 — 21 ноября 2019) . Литератор, автор множества критических статей и рецензий, а также романа «Лестница на шкаф» (Санкт-Петербург, Геликон плюс). Печатался в журналах «Знамя», «Нева», «22». С 1999 года постоянно жил в Тель-Авиве. С 2000 по 2015 год работал помощником редактора журнала «22». С 2016 года — главный редактор русскоязычного журнала «Артикль» (Тель-Авив).

More Posts

 Leave a Reply

(Необходимо указать)

(Необходимо указать)