Необходимые предуведомления
1. В начале 90-х в провинциальном Ставрополе выходил совсем не провинциальный ежемесячник «45-я параллель». О чём в нём писали, надеюсь, станет понятно из нижеследующего текста…
Потом, как большинство свободных изданий, она приказала долго жить, но возродилась уже в виде интернет-проекта. В полном соответствии с идеями братьев Вачовских, виртуальное воплощение оказалось гораздо прочнее материального.
А теперь на свет явилась КНИГА – «45-я параллель. Антология», издательство «Вест-Консалтинг», Москва, 2010 год. Между крышками переплёта собрано далеко не всё лучшее, что существует на сайте (или – в сайте? Как это правильно назвать знают сисадмины и другие продвинутые). Главное, что живёт поэзия, живёт культура, которая есть память о том человеческом, что может собраться в душе и в мысли читателя под воздействием умно подобранных слов.
2. Все высказанные восторги (и не восторги) отражают только и исключительно вкусы и пристрастия автора этих заметок. Другие читатели выделят другие статьи и поэтические строки. Благо, в книге есть чем восхищаться.
И ещё: в большом полиграфическом проекте, не толкаясь локтями и не устраивая свар, живут (это – не метафора: действительно живут!) герои воспоминаний и коротких очерков – великие, выдающиеся поэты и те, кто дышал ритмами и созвучиями песнетворцев и счёл для себя необходимостью сохранить их облик.
Потому впечатления о проекте «45-я параллель» по необходимости будут «лоскутным одеялом». Это тот случай, когда любуешься каждой частью. Понимание целого, его конструкции и его логики, возможно, придёт позже. Потому что этот увесистый том не отложишь в сторону, пробежав глазами. Упрямые строчки будут всплывать в сознании, заставят вновь и вновь листать страницы, отыскивая запомнившееся и каждый раз набредая на что-то не замеченное или недооцененное раньше.
Книга – вещь долговечная. В наше легковесное, фельетонное время изданий, продолжающих вечную «игру в бисер», мало. Но Гуттенберга оправдывают именно они.
История неизвестного автографа Анны Ахматовой. По неписанной табели о поэтических рангах, по гамбургскому счету начинать надо именно с этой статьи. Думаю, литературоведы обязаны слететься на запах открытия, как пчёлы на лебеду у забора. Потому что изучающий литературу «тоже хочет есть», как проницательно заметил поэт. И потому, что каждая подробность жития великой мученицы Анны должна быть известна и сохранена.
И всё же это – часть забронзовевшей истории русской литературы. Знание и память – основа культуры. Но неутихшая боль её сильнее бьёт по сердцу.
Потому мне гораздо интереснее и ближе очерк судьбы Алексея Васильева. Читая, я испытывал учительную зависть к Вячеславу Логачёву. Блестящее эссе, полное любви, понимания людей и сути таланта. «Гроб с телом поэта был очень лёгким, как легка была его душа». Что ещё скажешь о человеке, который гораздо удачнее складывал строки, чем собственную жизнь? Только одно: «Горюй, Россия!»
О Высоцком, который стал для не самого плохого поколения нашей страны пророком, написано не совсем то, что хотелось бы прочитать. Может быть, не все мы, но многие встречались при разных обстоятельствах с Владимиром Семёновичем. И что? Если тебе открылась какая-то до сих пор не названная чёрточка или иной оттенок смысла в наизусть заученных песнях, пиши! Но история, как столкнулся с человеком, скользнул по фигуре взглядом и прошёл мимо, а потом узнал, что не узнал (нарочно оставляю тавтологию) Высоцкого, лично мне не кажется интересной. Верните её молодому Евтушенко: «Он так похож был на Хемингуэя. Потом узнал я: это был Хемингуэй». Ход из старых анекдотов о людях, которые трижды встречались с Лениным.
Я, собственно, о чём? О том, что содержание просвечивает сквозь форму. А тут ничего не светится.
Зато интервью с Городницким великолепно. Самоирония барда, его грустная мудрость (а многая мудрость = многой печали) внимательному читателю поведают о времени и об авторе столько, что ещё больше поймёшь. О чём? О самом себе и о своём месте в суетливом муравейнике жизни.
Характеристика Александра Градского почти исчерпывающа. К тому, что и как написал Сергей Сутулов я добавил бы только эпизод из воспоминаний Андрона Кончаловского, где он описывает первую встречу с музыкантом. И больше ничего не надо. Человек встаёт с немногих страничек, как он есть. Со всей «требухой», и во всём блеске дарования…
Наверное, пора остановиться. Желание упомянуть всё, что понравилось, привело в восторг, оборачивается превращением заметок в «телефонную книгу», где перечисляются имена (и какие имена! Александр Межиров и трагически убиенный Юрий Каплан, Дмитий Кедрин и Наум Коржавин, Арсений Тарковский и Борис Чичибабин…)
Эти эссе просто надо читать, сострадая непростым судьбам и открывая корни мужества «кабинетных затворников». Они прошли войны, видели лагеря и пересылки. Создавали добро и красоту из ненависти и глупости. Они сочетали рифмованные строчки или ноты, а получалась отечественная культура. Странный механизм, умеющий изменять душу человека, умеющий сформировать способ воспринимать мир, жить в нем, понимать себя и других для целого народа.
Вторую, большую половину увесистого тома занимают стихи. Чтобы представить читателю поэта, нужно исследовать его образный мир, стиль, технику письма. Но если в границах страниц антологии-45 живут 45 (!) разных творцов, попытка представить каждого обернётся невообразимым объёмом статьи и неизбежной скороговоркой. Выбирать же кого-то, игнорируя остальных, невозможно, потому что будешь чувствовать себя виноватым перед теми, о ком умолчал. Дело в том, что все включённые в пространство между крышками переплёта произведения – это поэзия.
«Пресволочнейшая штуковина» или существует, или её нет. Составителям антологии удалось самое важное. В каждой из небольших авторских подборок поэзия есть. Чьи-то видения мира и способы преображения его в смысл, в ритм и музыку, сразу лягут вам на душу, незаметно отпечатаются в памяти, станут жить в сознании на правах полноправных граждан. Другие, возможно, прозвучат «со сдвигом по фазе». То ли не ваш автор, то ли настроение сегодня не то. Однако, если вы разбираетесь в весёлом деле стихоплётства, если не эмоциями, то, как минимум, разумом поймёте, что предложенный текст – подлинный.
Потому, прочитав книгу и почувствовав опьянение от прикосновения к десяткам прекрасных отражений нашего неказистого мира, переполнясь чувствами и словами, вы вряд ли поставите её на полку. Скорее, увесистый том надолго займёт место на столе – там, где будет достаточно протянуть руку, чтобы открыть страницу с полюбившимися строками или просто, где придётся, и снова погрузиться в общение со странными людьми – поэтами.
Завершают антологию автографы из архива ежемесячника-45 и сайта-45. Это мысли, которые пришли в голову известным людям, по поводу «45-й параллели» и по иным поводам тоже. Здесь не удержусь от цитирования, а то выходит полное нарушение всех правил: писать о книге и ни разу ничего из неё не извлечь? Такое недопустимо!
Итак:
«Если мы сами не будем счастливы, никто за нас этого не сделает».
Михаил Жванецкий.
Над кармою, над Библией карманной,
над картою (больничною?) страны –
поэт – сплошное ухо тишины
с разбитой перепонкой барабанной.
Александр Кабанов
И ещё:
«О каком культурном сознании народа можно говорить, если за последние 70 лет ни один правитель этой страны грамотно не говорил по-русски?!»
Николай Фоменко.
Хоть это и утопическая мысль, хочется надеяться, что «45-я параллель» сумеет хоть немного приподнять уровень этого самого культурного самосознания. Не за счёт правителей – последним из них, кто читал стихи и ценил искусство, был Юрий Андропов. И было ли это хорошо или нет, по этому поводу каждый имеет собственное мнение. Но пока мы с вами «болеем» поэзией, пока нам есть с кем об этом поговорить, пока у многих людей, листающих книгу «45-я параллель», загораются глаза (сам видел!), остаётся надежда, что виртуальный дух стиха и его гуттенбергова материализация окажутся силой.
Геннадий Хазанов,
член Союза кинематографистов России,
член Союза журналистов России
Ноябрь-декабрь-2010
Ставрополь, Россия
