Передо мной книга.
Перелетевшая через океан, попавшая под скорый мартовский дождь, сулящая множество открытий.
Открытие первое – наугад, и в моей маленькой комнате, выходящей окнами в старый двор, оживают стихи и стихии.
« Нет ничего лучше моей комнаты.
Какие там странствия, помилуй Бог!»
Стихи притягивают стихии.
Пять – знакомых.
И шестую – самую незнакомую среди всех знакомых стихий – Поэзию.
Слышать то, чего никогда не услышат другие, могут не только поэты.
Даром облечения услышанного в плоть – в слово – только они.
Все настоящие стихи пишутся чернилами.
Это видно, если присмотреться как следует, и причитаться.
Текст печатный проецируется в пространство рукописью.
Она-то, как раз, и не горит.
Можно долго говорить о стихах, препарируя и анализируя каждую строчку, суть их всё равно останется за семью печатями для непосвящённого в самую странную и непредсказуемую из всех стихий – Поэзию.
Строка выплыла из далёкой осени: «…стихи как дожди, приходят с небес и льют…».
Странное чувство охватывает меня, когда прохожу по переулку Чайковского.
Откроется тяжёлая кованая решётка дворовых ворот и…
Улицы города хранят след, занесённый палой листвой, моросящим осенним дождиком, и прошлое, как и будущее, вселяет надежду.
Но я о настоящем.
О том, что передо мной открытая книга.
Перелетевшая через океан, попавшая под скорый мартовский дождь…
В маленькой комнате, выходящей окнами в старый двор, дышат моря и океаны, нервное пламя свечи отбрасывает неровные тени, и дальний свет костра виднеется за деревьями.
Иду на свет, как падчерица из старой сказки о месяцах и подснежниках.
В волшебном этом свете видится мне письменный стол, крытый сукном, свеча, чернильница… Ночь.
Книги, книги, книги…
Ненаписанные, непрочитанные, неоткрытые.
В книге, перелетевшей через океан, гнездится множество тайн и открытий.
Стихи перетекают в цвет, становятся светотенью, тоном, полутоном.
Происходит слияние тончайших субстанций: поэзии и живописи.
Я не видела более гармоничного, более цельного слияния, позволяющего воспринимать поэзию и живопись как единое цельное – стихоживопись, и в то же время – как две уникальные, абсолютно самодостаточные ипостаси.
Налицо – обыкновенное чудо, чудо шестого чувства, шестой стихии, которым щедро наделены авторы книги – художник и поэт, поэт и художник.
Что ожидает читателя?
Открытие шестой стихии.
Открытие книги.
