Размышления после прочтения книги Станислава Айдиняна «Четырёхлистник»
Редко встречаемый четырёхлистник клевера – память об утерянном рае.
Строка, попавшаяся на глаза случайно, не давала покоя до тех пор, пока я не открыла книгу Станислава Айдиняна, вышедшую в феврале нынешнего года в московском издательстве «Экслибрис-Пресс», под названием «Четырёхлистник».
Так устроен мир: не успеваешь подумать о чём-то, а пространство уже наполняется этим, отзываясь на твои мысли.
Мне предстояло пройти по четырём линиям жизни, открыть четыре карты, четыре лепестка, несущие отпечаток четырех судеб, через призму которых открылось нечто большее, чем человеческие судьбы.
Константин Бальмонт, Марина Цветаева, Анастасия Цветаева, Дмитрий Виноградов – герои книги «Четырёхлистник», чьи имена хорошо известны человеку читающему и интересующемуся русской поэзией, литературой, историей.
В книгу вошли авторские статьи, очерки, исследования, кроме этого, множество фрагментов писем, записей бесед автора с Анастасией Ивановной Цветаевой. Долгие годы Станислав Айдинян являлся литературным секретарём Анастасии Ивановны, её бессменным редактором, помощником, другом.
Несколько строк из книги об Анастасии Ивановне лишь дополнили образ её, сложившийся по фильму: «Детство же цвело в ней, – например любовью к птицам, – кормила голубей, пела им особую, только им известную, «голубиную» песенку. Обожала собак и кошек. Она даже верила, что души животных, тоже, как и человечьи, впадают в бессмертие…».
Излишне писать о том, что книга эта поистине уникальный дар для цветаеведов, литературоведов и филологов, это вполне очевидный факт. Интерес к семье Цветаевых, к имени Марины Ивановны Цветаевой не ослабевает по прошествии стольких лет, напротив, только разгорается, и порой такие страсти кипят на литературных и окололитературных сетевых порталах, словно, всё случилось вчера, и многое в этих страстях от непонимания, от зависти людской, а многое от сострадания и сопереживания.
Именно потому книга обретёт самый широкий читательский круг и поможет, надеюсь, создать правильное представление о том, какими были эти люди, подходить к которым с земными обывательскими мерками не только ошибочно, но и недопустимо.
В связи с этим не могу не отметить ещё одну отличительную черту «Четырёхлистника».
Ни для кого не секрет, что в последнее время многие писатели и режиссёры грешат – именно так, грешат, – идя на поводу у «зрительской массы», занимаясь обнародованием малоизвестных фактов из жизни знаменитостей, зачастую фактов личного, интимного характера.
Данная книга напрочь лишена какой бы то ни было «желтизны», и прочих спекулятивных приёмов, хотя изобилует воспоминаниями, фрагментами из дневников и писем героев и героинь. Сама подача материала говорит, прежде всего, о благородстве, о тонком художественном вкусе автора и составителя, о деликатности и такте. Пройти по тончайшей грани и соблюсти все необходимые правила приличия – задача не из лёгких, это балансировка на «лезвии бритвы», если воспользоваться ефремовским определением. Неискушённый читатель может лишь догадываться, какой многолетний кропотливый труд предшествовал появлению этих страниц, какая работа была проделана автором, прежде чем издание увидело свет.
Значительная часть текстов опубликована впервые, некоторые дополнены и переработаны, некоторые выходили отдельными публикациями в периодике.
Истории написания стихотворений, случаи из жизни героев и их знакомых, близких, друзей, целые главы из повести Анастасии Ивановны Цветаевой «Дым, дым, дым…», рецензии на эту повесть, тарусские страницы воспоминаний, воспоминания об отце – Иване Владимировиче Цветаеве, российском учёном-историке, археологе, филологе и искусствоведе, члене-корреспонденте Петербургской Академии наук, профессоре Московского университета, тайном советнике, создателе и первом директоре Музея изящных искусств имени императора Александра III при Московском императорском университете (ныне Государственный Музей изобразительных искусств им. Пушкина). Фрагменты дневников его, связанные со временем создания и открытия музея.
Здесь, на «четырёх лепестках» собрано многое из того, чем жили они, дети «страшных лет России», что осталось после их жизни. Написать «после смерти» не поднимается рука, после жизни обретается другая жизнь.
Имена Константина Бальмонта, сестёр Цветаевых – Марины и Анастасии, Анатолия Виноградова, их судьбы, переплетение судеб, схождения и расхождения, невероятные, порой мистические истории, происходящие с ними. Здесь же вы встретите упоминания об Андрее Белом, Нине Берберовой, Ирине Одоевцевой…
По прочтении невольно задумываешься: а так ли случайны случайности, постигающие нас, нет ли в них вполне определённой закономерности, логически выстроенной цепочки событий, причин и следствий.
Один из ярчайших, на мой взгляд, эпизодов в начале книги, говорящий о многом: юному тогда ещё автору предстоит сделать непростой выбор между томом рассказов из сочинений Леонида Андреева… и ветхим, без обложки, томом стихов Константина Бальмонта из трёхтомного собрания сочинения, изданном ещё при жизни поэта, в 1908-ом году, издательством символистов «Скорпион». Мне так и видится эта немая сцена в букинистическом магазине на Греческой площади в Одессе, в одном из полукруглых домов. Выбор пал на томик стихов Бальмонта. Никто ещё не знает о том, что там, в книге, склеенные страницы хранят тайну – карандашный автограф одного из стихотворений поэта, и суждено открыть этот автограф именно ему, юноше, сделавшему свой выбор. И он открывает его, осторожно «распечатывая» страницы, и видит почерк, «с манерными росчерками букв».
Представляю лица продавцов букинистического магазинчика, если бы они узнали, что скрывали склеенные страницы томика.
Такая находка сродни находке счастливого цветка, или магического четырёхлистника – клевера о четырёх лепестках.
Такая находка сама по себе – знак судьбы, удача. Но и в выборе мне видится судьбоносное мановение руки… Всевышнего.
Спустя некоторое время линии судеб вновь пересекаются самым причудливым образом, и Станислав Айдинян встречается с дочерью К.Д. Бальмонта, Ниной Константиновной Бруни-Бальмонт, показывает карандашный автограф стихотворения, и она подтверждает подлинность этого автографа.
Листаю страницу за страницей и думаю о том, что по судьбам героев «Четырехлистника» можно изучать историю России. Не ту, выхолощенную и строго дозированную власть предержащими, лаковую историю-картинку, лубок, но настоящую, подлинную, без ретуши и купюр.
Ибо рождались, жили и умирали герои книги в разной России: и под крыльями двуглавых орлов и под лучами красных пятиконечных звёзд.
Невольно пытаюсь вспомнить, с чего же для меня началось знакомство с удивительной семьёй Цветаевых. Первое посещение Тарусы – уездного тихого городка, расположенного в двуречье Оки и Таруски, вблизи от моей малой родины, не столь памятно, как, скажем, последнее. Не было тогда ещё ни музея в доме Тьо, куда теперь я стараюсь заглядывать при каждом удобном случае; не было тарусского доломита – камня-кенотафа на высоком берегу Оки, с надписью: «Здесь хотела бы лежать Марина Цветаева», вернее, уже не было первого камня, но ещё не было второго….
Нет, пожалуй, с книги Анастасии Ивановны Цветаевой «Воспоминания», ставшей на долгие годы настольной моей книгой и книгой любимой.
Впоследствии в моей библиотеке появились и другие издания, например – «Неисчерпаемое», предисловие к которому написано Станиславом Айдиняном. Но самое яркое, самое неизгладимое впечатление – впечатление из разряда потрясений, оставила именно книга «Воспоминания».
Существует примета, что тому, кто отыщет клевер с четырьмя лепестками, непременно выпадет какое-то несусветное счастье. Четырёхлистник – память об утраченном, утерянном нами рае. Возвращаясь к строке, с которой начался мой непокой, уже после прочтения книги, понимаю, что и сама книга – свидетельство об утраченном, о том, какой могла бы быть Россия, не будь вовлечена в войну, в страшный кровавый водоворот февральских и октябрьских событий семнадцатого года, событий столетней давности и всего того, что последовало за ними.
Книга прочитана. Ей хочется пожелать счастливой судьбы, читателей талантливых, чутких, бережных. Автору – низко поклониться и поблагодарить за труд, за такт и благородство, за уникальное собрание ярчайших судеб под одной обложкой.
И последнее.
Едва ли не с первых строк я поняла, а теперь точно знаю, что передо мной одна из тех книг, которые не отпускают вот так – сразу, и не открываются при первом прочтении. Знаю, что мне ещё не раз предстоит возвращаться на её страницы, к судьбам, к стихам и прозе, к воспоминаниям и беседам. Мне ещё предстоит слышать голоса, долетевшие сюда через столетие, голоса людей, судьбы которых неразрывно связаны с судьбой родной земли, отечества, к которым невозможно не вернуться, поскольку сквозь линии жизней и смертей, можно увидеть и понять многое о том, каким он был, утраченный нами земной рай.
Людмила Шарга
Одесса, март 2017