Дмитрий Кленовский. Стихи разных лет. Подготовлено Еленой Дубровиной

Дмитрий Иосифович Кленовский (настоящая фамилия Крачковский) родился 24 сентября (6 октября) 1893, Санкт-Петербург, умер 26 декабря 1976, Траунштайн, Германия) — русский поэт, журналист. Дмитрий Крачковский родился в семье художника-пейзажиста, академика живописи Иосифа Крачковского и художницы Веры Беккер. Учился в Царскосельской гимназии (1904-1911), часто бывал с родителя¬ми в Италии и Франции, в 1911-1913 по состо¬янию здоровья находился в Швейцарии. В 1913—1917 году Крачковский изучал юриспруденцию и филологию в Петербургском университете. В этот период он увлекался антропософией. Начал печататься в петербургских журналах. Начиная с 1917 года и до своего отъезда в Харьков Крачковский работает в Москве совслужащим, в 1921-1922 журналистом, посещает литературные кружки, где знакомится с творчеством Андрея Белого и Максимилиана Волошина. В 1942 году во время немецкой оккупации Украины он вместе с женой, немкой по происхождению, эмигрирует в Австрию, а затем в 1943 году в Германию. Начиная с 1947 года он вновь начинает публиковать стихи под псевдонимом Кленовский, в «Новом журнале», а с 1950 г. в журнале «Грани». В этот период он жил в Траунштейне, Бавария, и писал до самой смерти. Всего в Германии он издал 11 поэтических сборников (последний издан посмертно).

             

Дмитрий Кленовский.   Стихи разных лет.

Когда бы жизнь пришлось начать сначала –
Пусть будет снова именно такой:
Доверчивой, как путник запоздалый,
Беспомощной, как стебель под рукой.

Не уклонюсь ни от единой боли,
Ни от одной из казней и обид.
Пусть снова и согнет и приневолит
И жалостью ненужной оскорбит.

Все для того, чтобы опять и снова
Изведать, задыхаясь и спеша,
Прикосновение карандаша
К трепещущему, пойманному слову.

                1956 г.

             

Нас было двое. Женщина была
Веселой, молодой и рыжеватой,
Умела лгать и изменять могла,
Не быв при том ни разу виноватой.
Теперь она… – но нет, мне легче с ней
На «ты»! – теперь ты все уже забыла:
Как целовала с каждым днем скучней,
Как мучила меня и как убила.
Нет не сама, конечно! Кто теперь
Сам убивает? Я отлично помню,
Как ты на выстрел распахнула дверь
И кинулась ко мне, и как легко мне
Внезапно стало: я в твоих глазах
Прочел все то, во что уже не верил –
Недоумение, и боль, и страх,
И чувство горькой все-таки потери.
…О, если бы из тишины моей,
Из моего прекрасного свершенья
Вернуться снова в ужас этих дней,
Изведать снова все твое презренье,
Всю ложь прикосновенья твоего
И как последнюю земную милость
Спустить курок – все только для того,
Чтоб ты опять вот так ко мне склонилась.

                1956 г.

             

Какая-то радость (но кто же
Из смертных ее назовет?)
Нам все-таки сердце тревожит
И жизнь разлюбить не дает.

Откуда она сохранилась,
Свой луч затаила во мгле,
Последняя чисная милость
На нашей недоброй земле?

Созвездья ль в нее уронили
Свою потаенную пыль?
Пыльца ли в них утренних лилий
С утраченной райской тропы?

И мы с безымянного детства
Своей неизбывной земли
Того золотого наследства
Истратить еще не смогли.

            1958 г.

             

Мы все уходим парусами
В одну далекую страну.
Ветра враждуют с облаками,
Волна клевещет на волну.

Где наша пристань? Где-то! Где-то!
Нам рано говорить о ней.
Мы знаем лишь ее приметы,
Но с каждым днем они бледней.

И лишь когда мы все осилим
И всякий одолеем срок –
Освобождающе под килем
Прибрежный зашуршит песок.

И берег назовется ясным
И чистым именем своим.
Сейчас гадать о нем напрасно
И сердца не утешить им.

Сейчас кругом чужие земли,
Буруны, вихри, облака,
Да на руле, когда мы дремлем,
Немого ангела рука.

            1961 г.

             

Те города, где мы не побывали,
Те женщины, что нас не полюбили
И те стихи, что мы не написали –
Нас мучаете до сих пор не вы ли?

Не ваши ли во сне мелькают плечи,
Белеют камни и сияют звуки?
Кто говорит, что если нету встречи –
То не бывать, конечно, и разлуке?

Вот мы не встретились…Но замирая
В какой ревнивой и глухой обиде,
Я думаю о вас, хоть никогда я
Не целовал, не пел вас и не видел.

               1957 г.

             

О, только бы припомнить голос твой –
Тогда я вспомнил бы и этот город,
И реку (не она-ль звалась Невой?),
И колоннаду грузного собора,
И тонкий шпиль а морозной вышине,
И сад в снегу, такой нелетний, голый…
О, если-б голос твой припомнить мне,
Твой тихий голос, твой далекий голос!
Что это все мне без него? А он…
Он потонул, как все тогда тонули:
Без крика, без письма, без похорон,
В тифозной качке, в орудийном гуле,
С последней шлюпкой, на крутой волне
Отчалившей от ялтинского мола…
О, если б голос твой приснился мне,
Твой дорогой, твой потонувший голос!

                1955 г.

             

Все словно как на вокзале
Перед отходом поезда:
Что-то не досказали,
Но это исправить поздно.

Поезд мой  — в неизбежное,
Отходит без опозданья.
Скорей хоть что-нибудь нежное
Скажите мне на прощанье!

Это совсем последнее
И надо проститься, значит,
Не так, как еще на медни,
А как-то совсем иначе.

Адреса не просите,
Где я – не узнавайте!
Ведь я не скажу «пишите!»,
А только: «не забывайте!».

            1969 г.