«Поэты – для собратьев по перу». Отзыв на книгу Елены Литинской «На Канале»
«Поэты – для собратьев по перу» (отзыв на новую книгу Елены Литинской « На Канале» Водолей Publishers, Москва, 2008)
Мы уже в Америке не первый год, и наши дети говорят охотнее по-английски, нежели по-русски, а по-русски говорят или с акцентом или еле-еле. Последняя волна русской эмиграции выбросила нас в Новый Свет, и вот мы барахтаемся в новой реальности, спешим ее освоить, и некоторым хочется забыть и язык, и прошлое, и вообще не интересно читать книги на русском. Некоторым, но не всем.
А как же литература? Да, где она, эмигрантская литература? Есть ли она вообще? Зайдите в самый крупный книжный магазин на Брайтона, Санкт-Петербург, и поинтересуйтесь, есть ли у них книги поэтов или прозаиков из современной эмиграции. Будут названы И. Бродский и С. Довлатов, культурологи А. Генис и С. Волков, воспоминания о Бродском и все огромное бродсковедение.
Американское русское телевидение ориентировано на заокеанских, то бишь российских знаменитостей, и млеет от их присутствия в студиях, а эмигрантские авторы выпускают свои сборники, читают друг другу или своей родне свои стихи и переводы, а литературные критики (да что там критики? – собственные дети!) равнодушны к их творениям.
А я утверждаю: есть эмигрантская литература! И не только Бродский и не только Довлатов – ее представители. А я утверждаю, что не сможет московский критик беспристрастно и объективно оценить ту литературу, что производится здесь, ту литературу, которая отражает особую, непонятную оставшимся «там» реальность, не сможет и не захочет. Он не захочет, а я захочу, хотя я и не критик вовсе, а «собрат по перу», пользуясь выражением той, чья книга вызвала столь затянутое вступление. Итак, Елена Литинская, поэт, прозаик и переводчик. Разрешите представить (тому, кто не знает) еще одну звезду на небосводе эмигрантской литературы США и порадоваться выходу в свет сборника избранной прозы и поэзии «На канале» (издательство «Водолей», Москва).
Меня всегда удивляло в некоторых авторах, покинувших родные просторы, какое-то неприятие новой жизни и нежелание (или неумение?) найти ей место в своем творчестве. Творчество Елены Литинской, напротив, укоренено в здешнем, «посюстороннем» мире эмиграции и полно узнаваемыми деталями и находками. Ведь даже «канал», красующийся в заглавии, – это всем известный канал на Sheepshead Bay. Я, пожалуй , готова поспорить с книгоиздателем Евгением Витковским, считающим Елену московским поэтом, «хоть и живет Литинская за океаном». Для меня она бруклинский поэт российского проихождения. Она пишет о Бруклине, любит Бруклин, да и сложилась как поэт и прозаик в эмиграции. Но не будем уподобляться жителям семи городов, споривших о происхождении Гомера (улыбка).
Мне по душе, когда писатели и поэты эмиграции встраиваются в американскую реальность, признают ее своей. В этом и справедливое чувство, что от среды не убежишь, да и не надо, не за тем ехали за тридевять земель, и невольное выражение благодарности стране, нас принявшей. Судите сами:
Одним – небесная манна.
Другим – мафии русской бич.
А мне – по привычке и по карману
Brighton Beach. («Brighton Beach»)
Вагон сабвея. Толчея.
Усталость. Мерное качанье.
Лиц безразличие – ничья
Между надеждой и отчаяньем («Час пик в сабвее»)
Почти пятнадцать лет. Привычка.
«Мой город Бруклин», – говорю.
Живу не журавлем – синичкой.
И уж высоко не парю» («Мой город Бруклин»)
У всех поэтов-эмигрантов есть зарисовки с натуры, малые и большие открытия Нового Света, и у Елены Литинской – своя Америка и свой Бруклин.
Впервые услышав стихи Елены по радио, я поняла, что это не холодное версификаторство, а поэзия, очень личностная и потому могущая растрогать и взволновать слушателя или читателя. Елена читала стихотворение о матери: «Настанет день – и мы друг друга встретим на той черте меж Небом и Землей», и меня пронзила горестная исповедальность интонации, какая-то душевная обнаженность… Пишет ли автор о личных потерях, о любовных горестях (а как же без этого в поэзии?), о днях, заполненных бытом, все это – творчество, пронизанное биением человеческого пульса. Эти чувства – универсальные, человеческие, и тут как раз проходит тонкая грань между простотой и банальностью, но Елена умеет балансировать на этой грани, подобно акробату на канате… В этом-то и состоит искусство, когда кажется, что все очень просто и так бы любой сказал, но именно художник умеет схватить слово, что носится в воздухе, словно энтомолог, пришпиливающий несчастную бабочку.
Я ловлю себя на том, что повторяю:
Все какие-то заботы,
Все какие-то дела.
Понедельники, субботы…
Оглянись – и жизнь прошла».
Или:
Тобой забит был в стену этот гвоздь –
Подвешенной картины предпосылка.
Ты мастерил – я и храню опилки,
Зажав в руке воспоминаний горсть.
Или еще, из стихотворения «На Арбате»:
Подхожу к холстам поближе –
Лица русские.
Как в Париже, как в Париже,
только грустные…»
В стихах Елены Литинской – и грусть и смех, и пародии на знакомых поэтов (в том числе и автопародия!), и колоритные зарисовки. « Вы пришли вишневый сад срубить? Ну а я сижу себе под вишней». Ироничное и узнаваемо-точное и неотъемлемо женское признание, не правда ли? С легкой руки Анны Ахматовой возникла и укрепилась мода называть себя «поэтами», а не «поэтессами», но поэтесса вовсе не меньше поэта, как художница не меньше художника. Поэзия, созданная женщинами, пронизана женской сутью, женским началом, что никак не преуменьшает таланта автора.
К счастью для Елены, она избежала опасности, подстерегающей многих поэтесс, когда все их творчество – сплошной монолог оставленной и вечно ждущей героини в духе «позвони мне, позвони». Стихам Еслены присуще жанровое и тематическое разнообразие, они написаны разными размерами и передабют разгые настроенияя: остроумные, скорбные, ироничные, откровенные, почти беспощадные к самой себе.
Мне думается, что более всего Елене удаются стихи, когда она отталкивается непосредственно от своего опыта, а не берет «для разгона» вдохновившие ее строки Юнны Мориц, Беллы Ахмадулиной или Марины Цветаевой. Согласитесь, что любые вариации на тему «Попытка ревности» обречены изначально. Очень уж оригинал гениален…
В лучших стихах Литинской сплавлены воедино грусть и радость, даль и близь, поэт и толпа. Таково стихотворение «На канале», одно из самых удачных в сборнике. Казалось бы, простенький размер, энергично-четкая ритмика строк, а там и жанровая картинка («Вечерами на канале – Эмигрантская волна в туфлях, в сникерсах, в сандильях, ярко рас-фу-фы-ре-на») и взгляд на себя со стороны («Мой бокал печалью налит, я решительно одна»). Почему-то вспоминается праздничная ренуаровская толпа и так и видишь полотно в импрессионистском духе: Незнакомка, а может наша лирическая героиня, сидит за столиком в ресторанчике и глядит через окно на прохожих, одетых по-летнему легко и пестро, по-американски безвкустно и безразлично к условностям, и вспоминает, и надеется («и живет надежда на…») Действие происходит сейчас и всегда: «светит неба рыжина» конкретного угасающего летнего дня, но в то же время «на канале, на канале лето, осень и весна». Действие играет красками, прошлое переливается в настоящее и будущее, туда и обратно, подобно вину в бокале поэтессы. Не с иронией, а в комплимент скажу, что при всей сжатости и упругости стиха стихотворение наполнено … водой. Переливается вино в бокале, «рукой достать до дна» (тут ощущение грусти опять создается через воду), эмигрантская волна течет по улице, яхты, рыболовы… День? Месяц? Век?
А теперь по волнам идеально-виртуального канала мы «подплываем» к прозе Елены Литинской, тем более, что проза составляет большую часть книги. Нетрудно заметить, что действие рассказов и очерка, написанных в эмиграции, зачастую разворачивается в районной публичной библиотеке, которая так часто служила и служит для эмигрантов воротами, открытыми в новый мир, такой непонятный и чуждый поначалу. Ларчик тут открывается просто – Елена знает о библиотечной сфере не понаслышке. Она много лет уже работает в системе Бруклинской публичной библиотеки, где организовала «Клуб любителей поэзии» и постоянно устраивает поэтические и музыкально-литературные вечера и встречи с авторами. Рассказы Литинской производят впечатление подсмотренных у самой жизни, кажется они железно соотвествуют правде факта, но это – художественно-переработанная, переосмысленная реальность, где фантазия становится достоверней того, что было на самом деле. Прочитайте «Записки библиотекаря»! Некоторые короткие рассказы Елены мне напомнили О’Генри. Именно лаконичностью своей, неожиданностью концовок, в которых видится искусство в том смысле, в каком оно сродни искусности. Таковы, по крайней мере, «Доллар на сабвей» и «Гаитянин». Проза Елены Литинской также безошибочно узнаваемо-женская: гарантия того, что по крайней мере самая читающая часть нашей эмиграции («да простят меня мужчины», как говорил А. Райкин) ее прочтет с интересом и даже, не побоюсь этих слов, с удовольствием!
Они очень разные, героини рассказов Е. Литинской: нахальная Лика, великодушная Люся, вздорная Аза, романтично-страстная Мария (последняя немного напоминает списанную с картин Гогена смуглую диву, плод фантазии автора – роскошное дитя природы, написанное в стиле примитивизма), еще более страстная (немного даже бешеная) Ольга из рассказа «Страсти по-итальянски» (одно название чего стоит!), бестолково-беспомощная Зоя и полу-верная жена Татьяна, которой далековато от ее знаменитой предшественницы, (ну да она ведь наша современница). Что ж, галерея хоть куда, и я настоятельно рекомендую ознакомиться поближе с этими женщинами, большинство из которых – эмигрантки, жительницы Бруклина, то есть почти что мы с вами. Они торчат в автомобильных пробках на знакомых магистралях, ходят к тем же дантистам, берут с полок те же книги. Они одаривают нас приятным чувством узнавания-встречи. Мы встречаемся в них с самими собою под «чуждым небосводом», который стал для нас родным, и узнаем себя и не узнаем…
Елена Литинская пишет аккуратно и точно, она наблюдательна и тонка. Иногда ее проза представляется «заглаженной», от чего, как мне кажется, надо избавляться. Диалоги, когда они коротки, – убедительны, когда же речи становятся длиннее, – появляется ощущение «поставленности», сценичности. Когда героиня рассказа «Поездка в Москву» говорит герою: «Потом, уже много лет спустя, я вышла замуж, прожила долгие годы с мужем, любила своего мужа и все равно надеялась, что когда-нибудь встретимся с тобой и соберем хоть крохи того утерянного счастья!», то мне хочется воскликнуть, как Станиславский, «Не верю!» Не верю не потому, что этих чувств не может быть, в это-то как раз поверить можно, а что люди в такой момент сумятицы чувств будут столь ровно и по-книжному выражать свои мысли. В этой связи вспоминается эпизод из «Доживем до понедельника», когда учитель Мельников говорит «Но ведь души у ребят не бумажные, Коля!» Попытайтесь повторить эту деревянную фразу, и, я уверена, вас ждет полный провал, если вы, конечно, не Вячеслав Тихонов, чтоб произнести ее так натурально, так просто, как в фильме. Наверное, диалоги надо проговаривать, а иначе получаются «души у ребят не бумажные».
Но все это мелочи, неудачных моментов в книге очень мало, а удачных – «вагон и маленькая тележка», а если говорить совсем серьезно, то книга Елены Литинской – несомненная творческая удача и ею, если позволит автор, может гордиться наша эмиграция. Как нельзя кстати вспомнилась великолепная цитата из стихотворения Елены:
Настало время камни собирать.
В подсвечнике, начищенном до блеска,
Горит свеча. Захлопнута тетрадь –
Бесповоротно, радостно и резко.
Лиана Алавердова, август 2008 г.
За справками обращаться по адресу: